Черкесы

Рамазан Трахо

От автора. Автор выражает ис­креннюю благодарность А. Намиток, сделавшему ценные указания и замеча­ния по работе и давшему выписки из своего рукописного материала по исто­рии Северного Кавказа. Р. Трахо   Редактор-издатель Б. М. ГЕДГАФОВ   Книга "Черкесы" Р. Трахо выпущена в свет за счет средств редактора-издателя при содей­ствии Общества любителей книги Кабардино-Балкарской Республики. Художник -  ЗАУРБЕК БГАЖНОКОВ

У вас на руках, дорогой читатель, книга, представляющая библиографическую редкость. Она появилась в свет в Мюнхене в 1956 году. Книга впервые издается в нашей стране и повествует об истории черкесов (адыгов) - древнейшем народе Кав­каза, восхитившем некогда мир своей отвагой и умом, благо­родством и чистотой души, горячей любовью к свободе и физическим совершенством.

Седой Кавказ рождал воистину мудрых, мужественных духом и прелестных телом людей. Твердость и неприступ­ность заснеженных гор, их воздух, что слаще меда, рассветы, повисшие чудным покрывалом над студеными родниками и целебными нарзанами - все, что на холсте жизни Кавказской земли и ее божественной природы, так знакомое и не раз вос­петое великими путешественниками, поэтами и писателями, встает пред глазами, когда читаешь историю о черкесах.

Да, Кавказ закалял своих сынов и дочерей. Но истреблялась земля, истреблялся народ. Исчезала красота.

И ценность этой книги, пожалуй, не только в том, что она просто, непринужденно повествует о жизни черкесов с древних времен до пятидесятых годов нашего столетия. Эта книга о разрушении красоты, а может, и жизни, об историческом пу­ти черкесского народа, полном трагизма и драматизма.

И сегодня, когда в условиях демократии в нашей стране во весь голос ставится вопрос о возрождении народов, их реаби­литации, мы вправе и должны знать о геноциде над адыгами, чтобы в настоящем и будущем не повторить злую ошибку прошлого. Именно такой задаче призвана служить появивша­яся на русском языке тридцать шесть лет назад за рубежом книга "Черкесы", но известные обстоятельства помешали ей стать доступной для нас. Лишь сейчас получена возможность приоткрыть завесу над многими "тайнами", в том числе и печати, и мы рады, что можем познакомить наших читате­лей не только с данной книгой, но и рассказать о ее авторе. Писатель Иззет Айдемир в книге "Черкесская интелли­генция в эмиграции", вышедшей в 1991 году в Анкаре на ту­рецком языке, дает нам биографические сведения о Рамазане Трахо. Мы искренне благодарны старшему научному сотруд­нику Кабардино-Балкарского научно-исследовательского ин­ститута истории, филологии и экономики Барасби Березгову, любезно предоставившему нам эту книгу, сделавшему перевод с турецкого интересующего нас материала.

Родился Рамазан Трахо в с. Шенджий (Адыгея) 5 июня 1914 года. В двадцать лет окончил филологический факультет - Московского университета. В 1932-1934 г.г. работал в Инсти­туте Востоковедения с известным языковедом, автором "Грамматики литератуоного кабардино-черкесского языка" Н. ф. Яковлевым, изучал языки народов Северного Кавказа.

В 1934-1941 годы Р. Трахо - сотрудник Адыгейского научно-исследовательского института. Когда началась Великая Отечественная война, он был призван в армию. В 1942 году попал в плен.

В 1945 году из Берлина переселился в Австрию, затем (1949 г.) уехал вместе с несколькими своими соотечественни­ками в Турцию. Здесь поступил в Анкарский университет на факультет языка, истории и географии.

В 1951 году он снова возвращается в Германию и поселяется в г. Мюнхене. Находясь здесь, Р. Трахо становится сотрудником Института по изучению народов СССР.

В 1951-1954 г.г. работал в журнале "Кавказ", который издавался в Мюнхене на русском, английском и турецком язы­ках.

Рамазан Трахо является автором многих статей по проб­лемам языка, культуры и истории адыгов, но наиболее зна­чительные труды его - это книги "Северный Кавказ" (1955 г.) и "Черкесы" (1956 г).

Ушел из жизни Рамазан Трахо в 1964 году.

Я пишу не рецензию на книгу, дорогой читатель, потому не говорю о правомерности выдвигаемых автором доводов и суждений, не анализирую факты. Это право предпочел бы ос­тавить историкам. Скажу только, что иные страницы, по­вествующие о жизни черкесов в советский период, написаны не в духе одобрения политики бывшего тоталитарного нашего государства.

Автор книги Рамазан Трахо, адыг по происхождению, на­шей крови историк, волею судьбы заброшенный на чужбину, посмотрел глазами изгнанника на родную землю, и ясно, что у него были, как и у многих зарубежных историографов, свое понимание, своя оценка тех перемен, которые произошли в жизни горцев в результате революции.

Пусть спорными остаются отдельные факты, пусть не всегда мы согласимся с автором в оценке прошлого нашего вчера, но ясно и непреложным остается одно: книга Рамазана Трахо – «Черкесы» представляет несомненный интерес, и ознако­миться с ней - это значит получить большое удовлетворение, расширив свои познания о моих гордых и храбрых предках- черкесах, самоназвание которых "адыги".

Борис Гедгафов

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

«На греческом и латинском языках черкесы называ­ются «зихами», а на собственном языке имя им - «адыге».

Georg Interiano Итальянский путешественник XV в.

----------------------------------------------------

Происхождение адыге восходит ко временам самым отда­ленным... их рыцарские чувства, их нравы патриархаль­ной чистоты, их поразительно прекрасные черты ставят их бесспорно на первый ряд свободных народов Кавказа».

Fr. Bodenstedt

Die Volker des Kaukasus und ihre Freiheitskampfe gegen die Russen, Paris, 1859, S. 350.

-------------------------------------------------------- 

«На основании того, что я видел, я должен рассмат­ривать черкесов, взятых в массе, как народ наиболее ес­тественно воспитанный, который я когда-либо видел или о котором я что-либо читал».

James Stanislaus Bell Journal of a Residence in Circassia During the Years 1837, 1838, 1839, Paris, 1841, p. 72.

 --------------------------------------------------------

«Храбрость, ум, замечательная красота: природа им дала все, и чем я в особенности восхищалась в их характере - это холодное и благородное достоинство, которое никогда не опровергалось и которое у них сочеталось с чувствами наиболее рыцарскими и с горячей любовью национальной свободы».

M-me Hommaire de Hell Voyage   dans   Ies   Steppes   de   la   mer Caspienne et dans la Russie meridionale, 2е ed., Paris, 1868, p. 231.

--------------------------------------------------------- 

«Черкес благородно представляет на Кавказе послед­ние остатки того рыцарского и воинственного духа, ко­торый пролил столько блеска на народы средних веков».

L. с., р. 189.

  I. ПРЕДЫСТОРИЯ

«Историческое прошлое народа, характер и особен­ности его многовековой культуры определяют собой ко­эффициент научного интереса к этому народу и его куль­туре. В этом смысле черкесы представляют из себя очень замечательный объект для исследователей истории Кавка­за вообще и истории культуры в частности. Они принад­лежат к древнейшему основному населению Кавказа и первичным обитателям Европы»(1).

Древнейший период каменного века (палеолит) (2) ха­рактеризуется в Черкесии погребением мертвых с согну­тыми коленями и покрытием их охрой, а конец неолита -наличием мегалитов - дольменов и менгиров. Дольменов насчитывается здесь более 1700. Характер их, найденный в них инвентарь (Майкоп, станицы Царская, теперь Но­восвободная, Костромская, Воздвиженская и др.) в эпоху меди приближают их к Тюрингской, так называемой Schnurkeramik Zivilisation. Этническая принадлежность строителей дольменов до сих пор неизвестна. Легче уста­новить авторов более новой эпохи на Кубани - века брон­зового. Эта культура полностью совпадает с дунайской, которую называют Band Keramik. Почти все археологи приписывают эту Band Keramik фракийцам и иллирий­цам, заселявшим дунайский бассейн, Балканы, Древнюю Грецию и значительную часть Малой Азии (Троя, Фригия, Вифиния, Мизия и т. д.).

Исторические данные подтверждают язык археологии: древнечеркесские племена носят фракийские имена (3) и встречаются на Балканах.

Известно также, что древняя Черкесия составляет основу Босфорского царства вокруг Керченского пролива, носившего название «Босфора Киммерийского», а кимме­рийцы считаются многими древними авторами также фракийским племенем (4).

II. ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ

По утверждению ученых древняя история черкесов начинается с периода Босфорского царства, сформировав­шегося вскоре после крушения Киммерийской империи около 720 г. до Р. X. под натиском скифов.

Согласно Диодору Сицилийскому, сначала управляли Босфором «старые князья» со столицей Фанагорией, около Тамани. Но настоящая династия основывается в 438 г. до Р. X. Спартоком, родом из "старых принцев". Фракийское же имя Спартока - вполне нормальное явление при фрако-киммерийском характере местного населения.

Власть спартокидов не утвердилась сразу на все на­селение Черкесии. Левкон I (389-349) называется «царст­вующим» над синдами, торетами, дандарами и псессами. При Перисаде I (344-310), сыне Левкона I, перечень под­властных царю народов древней Черкесии делается пол­нее: Перисад I носит титул царя синдов, маитов (меотов)(5) и фатеев.

Кроме того, одна надпись с Таманского полуострова подчеркивает, что Перисад I правил всеми землями между крайними границами тавров и границами Кавказской земли, т. е. маиты (в их числе фатеи), а также синды (в их числе керкеты, тореты, псессы и другие черкесские племе­на) составляли основное население Босфорского царства. Лишь южные прибрежные черкесы: ахейцы (6), хениохи и саниги (7) не упоминаются в надписях, но во всяком случае в эпоху Страбона они тоже входили в состав царства, со­храняя при этом своих князей «скептухов». Впрочем и другие черкесские племена сохраняли свою автономию и имели собственных князей, как-то синды (8) и дарданы. Во­обще синды занимали особое место в царстве. Авто­номия их была настолько широка, что они имели собст­венную монету с надписью «Синдои». Вообще же, судя по монетам городов Босфора, древняя Черкесия пользовалась монетным единством.

Рядом с королем - архонтом, с автономными принцами Черкесии, с легатом в Танаисе (у устья Дона), городское управление свидетельствует о высоком развитии босфор­ского общества. Во главе города стоял градоначальник, представитель центральной власти, и коллегия, нечто вроде городской думы.

Социальный строй босфорского царства являет собой высокую ступень развития с просвещенной монархией, с административной децентрализацией, с хорошо органи­зованными купеческими союзами, с аристократией служи­лой и деловой, с здоровым земледельческим населением. Никогда Черкесия так не преуспевала культурно и эконо­мически, как при Спартокидах в IV и III вв. до Р. X. Короли Босфора по блеску и богатству не уступали современным им монархам. Страна представляла последний форпост эгейской цивилизации на северо-востоке.

Вся торговля в Азовском море и значительная часть торговли в Черном море находилась в руках Босфора (9). Пантикапея на Керченском полуострове служила главным портом для ввоза, а Фанагория и другие города Черкесского побережья преимущественно вывозили. Южнее Цемеза (Сунджук-Кале)(10) предметами вывоза служили: ткани, пользовавшиеся известностью в античном мире, (11) мед, воск, конопля, дерево для стройки кораблей и жилищ, меха, кожа, шерсть и т. д. Порты к северу от Цемеза вывозили главным образом зерно, рыбу и пр. Здесь в стране маитов находилась житница, кормившая Грецию. Средний вывоз его в Аттику достигал 210 000 гектолитров, т. е. половины нужного ей хлеба.

Другим источником богатства босфорцев-черкесов было рыболовство. К востоку от Азовского моря имелись центры для посола рыб и оптовые склады.

Наряду с этим была развита и индустрия, в особен­ности производство керамики, кирпича и черепицы. Предметами ввоза служили со стороны Афин вино, олив­ковое масло, предметы роскоши и украшения.

Французский консул в Крыму Пейсонель (1750-1762 гг.) пишет, что древние черкесы занимались не только скотоводством, хлебопашеством и рыболовством, но имели и развитое огородничество, садоводство, пче­ловодство и ремесленное производство в виде кузнеч­ного дела, шорничества, портняжества, выделки сукон, бурок, кожи, ювелирного искусства и т. д.

О хозяйственном уровне жителей Черкесии более поз­днего времени свидетельствуют размеры торговли, кото­рую они вели с внешним миром. Средний годовой вывоз из Черкесии только через порты Тамань и Каплу составлял: 80-100 тыс. центнеров шерсти, 100 тыс. штук сукна, 200 тыс. готовых бурок, 50 - 60 тыс. готовых шаровар, 5-6 тыс. готовых черкесок, 500 тыс. овечьих шкур, 50 - 60 тыс. сыромятных кож, 200 тыс. пар бычачьих рогов. Затем шел пушной товар: 100 тыс. волчьих шкур, 50 тыс. шкур ку­ньих, 3 тыс. медвежьих шкур, 200 тыс пар кабаньих клы­ков; продукты пчеловодства: 5-6 тыс. центнеров хороше­го и 500 центнеров дешевого меда, 50 - 60 тыс. окка воску и т. д.

Ввоз в Черкесию свидетельствовал равно о высоком уровне жизни. Ввозились шелковые и бумажные ткани, бархат, одеяла, купальные полотенца, полотно, нитки, краски, румяна и белила, а также духи и ладан, сафьян, бумага, порох, ружейные стволы, пряности и т. д.

Заметим кстати, что английский путешественник Эдмунд Спенсер (12), посетивший Черкесию в первой четверти прошлого века, и сравнивая ее с древней, пишет, что в Анапе насчитывалось более 400 магазинов, 20 больших дровяных складов, 16 хлебных ссыпок и т. д. Кроме чер­кесов, здесь жили турки, армяне, греки, генуэзцы, 50 по­ляков, 8 евреев, 5 французов, 4 англичанина. Ежегодно в Анапский порт заходило более 300 крупных кораблей под иностранными флагами. О размерах торговли в городе можно было судить хотя бы по ежегодной продаже полотна, которого в год продавалось на сумму 3 000 000 пиастров, из которых 2 000 000 приходилось на долю Англии. Ха­рактерно, что общая сумма торговых оборотов Черкессии с Россией не превышала в то время 30 000 рублей. Нельзя забывать и того, что торговля с заграницей велась не только через Анапу, но и через другие порты, как, нап­ример, Озерск, Атшимша, Пшат, Туапсе.

Со времен Сатура I греки пользовались в Босфоре особыми льготами, но и босфорцы тоже имели в Афинах свои преимущества. Параллельно с торговыми связями развивались и культурные связи между обеими странами. Древние черкесы участвовали в олимпийских играх в Греции, в праздниках Панафиней и бывали увенчаны в Афинах золотой короной. Афиняне присуждали почетное гражданство ряду босфорских царей; на народных собра­ниях золотого венца (Такими увенчанными золотыми венцами были Левкон I, Спарток II и Перисад). Левкон и Перисад же вошли у греков в галерею знаменитых госу­дарственных мужей и их имена упоминались в греческих школах.

К концу II века до Р. X. Босфор вступает в полосу кризисов, вызванных давлением со стороны скифов, нас­только, что Перисад I должен был вручить свою корону Митридату Великому (114 или 113 гг. до Р. X.). С этого момента начинается римский период Босфорского царст­ва. Цари последнего ищут протекции Рима, но население враждебно иностранному вмешательству в его дела. Неко­торые черкесские племена: хениохи, саниги и зихи зависят от Рима с эпохи Адриана.

Около середины III в. после Р. X. германские племена герулы и готы или бораны вторгаются в Босфорское цар­ство.

Номинальная связь Черкесии с Римом продолжалась и тогда, когда Византия заступила его место.

В греческий и римский периоды религия древних черкесов была фрако-греческая. Помимо культов Аполло­на, Посейдона, в особенности лунной богини и т. д., почитались великая богиня мать (как у фригийцев Кибела), и бог грозы - верховный бог, соответствующий греческому Зевсу.

Интересно отметить, что черкесами почитались: Тлепш - Бог кузнец; Псэтхэ - Бог жизни; Тхаголедж - Бог плодородия; Амыш - Бог животных; Мэзытхэ - Бог лесов и охоты; Созреш - Бог домашнего благополучия; Емынэж - Бог зла; Уашхо - Бог неба и др. (13).

Христианство начало проникать в Босфор очень рано, согласно сказаниям о путешествии апостола Андрея. Из­вестно, что на первом Вселенском соборе в Никее в 325 г. присутствовал и епископ Босфора.

III. СРЕДНИЕ ВЕКА

Нашествие гуннов имело для черкесов важные пос­ледствия: гунны оттеснили к Кавказу часть аланов. Зна­чительная же часть древней Черкесии, а именно, страна маитов, к востоку от Азовского моря, оказалась в обладании болгар, т. е. гуннов-утургуров; готы оказались в самой глубине Черкесии - на Таманском полуострове (готы-тетракситы) и на побережье Черного моря до Новороссийска (эвдусианы). Черкесские готы были сначала полиглотами, говорили на готском и черкесском языках. Но с течением времени готы потеряли свой родной язык и смешались с черкесами.

Черкесия была фактически независима от Рима в эпоху его упадка, а Византия не смогла укрепить старые связи с Западной Империей. Наоборот, теперь эти связи носили религиозный и торговый характер.

Между прочим, епископы Босфора участвовали во Вселенских соборах 448 г. в Эфесе и в 449 г. в Констан­тинополе. Но серьезные попытки христианизировать прибрежных черкесов, в особенности абхазцев, делает Юстиниан I.

В первый год царствования Юстиниана Великого (527-565) Черкесия подпала под власть Византии, выра­жавшуюся в том, что они должны были нести морскую повинность в форме поставки судов и морского снаряже­ния. С этого же времени в военную и административную жизнь Византии начинают просачиваться выходцы из Черкесии и многие из них становятся влиятельными прид­ворными сановниками.

Несмотря на вторжение гуннов, торговля Босфора Киммерийского процветала. Он вывозил товары в Визан­тию и служил транзитным пунктом для караванов в Азию, в особенности в ту пору, когда персы закрыли у себя «до­рогу шелка» в Турецкую империю Туркестана и дальше в Китай, и турки искали связи с Византией через Кавказ.

В результате похода Муслима Ислам окончательно внедрился в Дагестане в 733 г., но Черкесия осталась вне арабского влияния. Она, в особенности прибрежная ее часть, была христианского вероисповедания, и ее Церковь подчинялась Константинопольскому патриарху (14).

Мало отразилось на Черкесии также соперничество между хазарами и арабами на северо-востоке Кавказа.

Ослабление хазар привело русов к границам Черкесии. Великий князь Святослав, напав на хазар и разрушив их город Саркел, пошел воевать против косогов (черкесов) и ясов (осетин) между Кубанью и Манычем и отправил мно­гих пленных в Киев (15) (965 г.).

В результате исчезновения хазарского царства Север­ный Кавказ, в частности Черкесия, вошла в полосу полной политической независимости и экономического преуспе­яния, и это продолжалось до самого монгольского периода, т. е. до середины XIII в. Этот период омрачен для Черкесии лишь враждебными отношениями с Аланией (центр Се­верного Кавказа).

По свидетельству арабского путешественника Масуди (X в. н. э.) черкесы «...племя благоустроенное и подчиненное религии магов. Из описанных нами племен нет ни одного в этих странах народа, в котором можно было бы встретить тип с более светлой кожей и светлым цветом лица и более красивых мужчин и женщин. Ни у одного народа нет стана более стройного, талии более тонкой, бедер и таза более выдающихся и форм более красивых, чем у этого народа. Женщины их славятся мягкостью своего обраще­ния. Они носят белые одежды, румскую парчу, пурпур и иные виды шелковых материй, затканных золотом. В их стране вы­делывают полотняную материю, так называемую «тала», ко­торая гораздо нежнее, чем «дибаки», и гораздо продолжительнее в работе; цена одежды из этой материи доходит до десяти ди­наров. Ввозят такую материю также из стран соседних с ними народов, тем не менее выдающаяся по своим качествам та, ко­торая вывозится от этих людей... Известно, что если народы, говорящие их языком, сплотятся, то ни аланы, ни другой какой народ не будут в состоянии ничего предпринять против них. Имя их персидское и означает «гор­дость» (16).

Таким образом после падения Босфорской монархии и образования тюрко-хазарского государства черкесы не восстановили единства государственной власти и унасле­довали от старой монархии дробление на отдельные удель­ные княжества черкесских племен. Феодализм был в пол­ном расцвете. Однако это не мешало внутреннему порядку и миру между племенами Черкесии.

Господство в степях к востоку от Азовского моря снова переходит к черкесо-абазам.

В этот период связи Черкесии с Византией сохрани­лись по-прежнему, в особенности в религиозном отноше­нии. Центры церковного управления находились в Тамани и Никопсисе (Негепсуко, на берегу Черного моря, к северу от Туапсе). Когда к концу XI в. пало Тмутараканское кня­жество русов и черкесы завладели им, архиепископство из Никопсиса было перенесено в Тамань. Впрочем не все на­селение было христианским. Богослужение, совершавше­еся на греческом языке, и культ, проповедуемый на чужом языке, не могли вытеснить старых верований, в особен­ности у черкесов, живших в глубине страны, а не на берегу моря.

Черкесы массами посещали ярмарки греков в Трапезунде, как свидетельствует Масуди. Об их благосостоянии можно судить по описанию одежд черкесов из парчи и тканей, шитых золотом.

Походы русов на Каспий в IX и X вв. показали им военное и торговое значение Керченского пролива. У них созрел план завладения последним. В результате похода Владимира Святого и византийцев против хазар в 1016 г., имевшим театром военных действий Азовское море, и по­ражения хазар, с которыми действовали за одно и черкесы, Тамань была занята русами и отдана в удел Мстиславу, младшему сыну Владимира.

Это княжество «Тмутараканское» фактически остава­лось в руках черкесов до 1022 г., когда Мстислав двинулся с армией в Тмутаракань (Тамань), чтобы утвердить здесь свою власть. Он столкнулся с косожской (черкесской) ар­мией под водительством Редеди. Чтобы избежать крово­пролития, черкесский вождь предложил Мстиславу ре­шить участь сражения единоборством, без оружия, что было принято русским князем. Но он вероломно нарушил слово, перерезал горло Редеди и Тамань осталась в его руках.

Н. М. Карамзин в своем труде «История Государства Российского» так описывает это единоборство:

«Через несколько лет Мстислав объявил войну косогам или нынешним черкесам... Князь их (черкесов - Р. Т.) Редеди, сильный великан, хотел, следуя обычаю тогдашних времен богатырских, решить победу единоборством. «На что губить дружину?» - сказал он Мстиславу: одолей меня, возьми все, что имею... Мстислав, бросив оружие на землю, схватился с вели­каном... и зарезал его ножом. Война кончилась: Мстислав всту­пил в область Редеди, взял семейство Княжеское и наложил дань на подданных.

Уверенный в своем воинском счастии, сей Князь не захотел уже довольствоваться областью Тмутараканской, которая, бу­дучи отдалена от России, могла казаться ему печальною ссыл­кою: он собрал подвластных ему козаров, черкесов или косогов, и пошел к берегам Днепровским...

Памятником Мстиславской набожности остался каменный храм Богоматери в Тмутаракане, созданный им в знак благо­дарности за одержанную над косожским великаном победу, и церковь Спаса в Чернигове (17).

Черкесы не забыли своего рыцаря-героя. Они к концу XI в., отомстили за его смерть и изгнали русов из Тамани. В народной памяти имя Редеди сохранилось до наших дней.

Новая обстановка вокруг Кавказа в XI и XII вв. - пе­реход империи степей к кипчакам на севере и вторжение сельджуков в Малую Азию - не имела глубоких послед­ствий для Черкесии, так как и кипчаки не доходили даже до течения Кубани.

Арабский географ Эдриси пишет:

«Матарха (18) (Тмутаракань-Тамань) цветуща, окружена об­работанными полями, виноградниками. Князья ее отважны, предприимчивы и грозны для соседних народов. В городе про­исходят ярмарки, куда стекаются народы из близких и дальних стран. Князья Матрики носили название Олу Абас».

В течение двух веков, после падения Хазарского цар­ства в 1030 г., Северный Кавказ пользовался относитель­ным спокойствием.

Монгольское вторжение положило этому конец. Два полководца Чингис-хана Джебе и Сюботей дошли до Се­верного Кавказа и дальше до севера Азовского моря, и после битвы на реке Калке в 1222/23 гг. основали Мон­гольскую империю на месте Кипчака.

Персидский автор Хондемир пишет:

«Угедей, первый великий хан после смерти Чингис-хана, дал приказ Бату покорить страны асов (абазов), русов, черкесов и соседние с ними области».

Черкесы сумели, однако, отстоять свою свободу и не были покорены Бату. Мало того, монголы не проникали никогда за Кубань и черкесы не платили им дани.

Когда венгерские миссионеры в 1235 г. проездом жили в Тамани в течение 50 дней, они не нашли здесь признака присутствия или близости монголов или кипчаков (полов­цев); более того, они в течение 13 дней путешествовали по северной стороне Кубани до ее изгиба на юг и «не нашли ни людей, ни домов».

Таким образом монгольский период ознаменован для Черкесии укреплением связей со Средиземным морем, благодаря торговле с итальянцами.

Тана (у устья Дона) была главной конечной станцией азиатских караванов. Все корабли Запада сначала захо­дили в Тамань, а отсюда на маленьких судах товары до­ставлялись в Тана. Караваны шли также в Тамань, Копа, Бацинх (Ейск). В Матреге (Тамани) и Копа находились итальянские консулы.

Насколько итальянцы прочно связались с Черкесией, можно судить по «Анапской» или «Генуэзской» дороге, шедшей от Анапы до Каспия, с ответвлением через Кав­казский хребет в Абхазию. На этой дороге генуэзцы имели укрепленные фактории и складочные пункты.

Монгольское вторжение в Кипчак имело последствием движение северных черкесов, живших вокруг Азовского моря, в Крым. Черкесы-кабардинцы помнят об этом дви­жении. Недолговременное пребывание кабардинцев в Крыму оставило следы в географических названиях, как: Черкес-Кермен, Черкес-Эли, Черкес-Тобан, Черкес-Дере, Черкес-Даг и т. д. Река Бельбек носила название Кабарда. Из Крыма кабардинцы переселились на Таманский полу­остров около половины XIII в.

Между прочим, Зихия (Черкесия), в частности при­брежная, продолжала быть христианской еще в XIII в.

В период апогея могущества кипчако-монгольского ханства в начале XIV в. черкесы были под военной угрозой. Хан Узбек постоянно тревожил не только Дагестан и центр Северного Кавказа, но и Черкесию. Он хорошо знал Черкесию, так как скрывался здесь до 13-летнего возраста и говорил по-черкесски. Впрочем в его столице Сарай имелись колонии черкесов, которые были причастны даже к интригам ханского двора и имели влияние в делах ханства настолько, что после Бердибега, внука Узбека, на ханском троне оказался Черкес-хан и после распада Кипчака около 1370 г., каковому распаду помог Мамай, с последним дей­ствовали в качестве союзников черкесы и ясы. Черкесы также помогали и Тохтамышу в его борьбе против Тамер­лана (Тимурленко). С помощью черкесов Тохтамыш зак­лючает союз в 1394/1395 гг. с мамелюкским (19) султаном Египта, основателем Черкесской династии Беркуком. В результате борьбы двух ханов, Черкесия подверглась вторжению орд Тамерлана. Весной 1395 г. была опусто­шена Тамань после героического сопротивления, а при­городы Анапы разрушены. Затем Тамерлан проник во владения князей асов (абазов) Бураберди и Бураки (Биберд и Бракий), обитавших тогда еще на Таманском полуост­рове. Захват черкесских крепостей Таус и Курлат занял у него остаток года. Эти события нанесли страшный удар караванной тор­говле между Азовским морем и Азией, отчего пострадали черкесские порты Черного моря и Керченского пролива.

Интересно отметить, что итальянские фактории в Черноморье были проводниками католической пропаган­ды в Черкесии, Абхазии и в Крыму. Князь зихов Верзахт-глава Таманской части Черкесии - принял даже вместе с населением католичество, а папа из Авиньона препрово­дил к нему в июле 1333 г. особое послание, в котором бла­годарил его за католическое усердие. В 1350 же году Зихия получила от папы Климента VI своего католического епис­копа в лице францисканца Иоанна, вероятно, черкеса, как думают некоторые ученые. Но греческий культ хранил свои старые позиции. Среди митрополитов под ведомством Константинопольского патриарха в правление императо­ра Андроника II (1282-1328) указывается зихский («зекхский») митрополит. Его местопребывание было в Матреге.

Распад Золотой орды на три ханства, усиление Крым­ского Ханства, основанного около 1430 Хаджи Гиреем, по­томком Туга-Тимура, брата Бату, создало новую обстанов­ку для Черкесии. С одной стороны, внешняя опасность с севера уменьшилась, с другой стороны, итальянская тор­говля с Черкесией была в упадке, будучи ликвидирована со времени захвата Константинополя турками в 1453 г., в особенности после занятия Кафы (Феодосия) турками в 1475 г. Ослабление степи облегчило усилия Черкесского князя Инала к объединению всех черкесских племен и позволило кабардинцам колонизировать нынешнюю их страну. Инал нашел страну разделенной на отдельные феодальные княжества. После разрушения Тамани Та­мерланом местная власть была ослаблена. В 1419 г. гену­эзец Simon de Guizolfi, женившись на княжне Biha-hanum, наследнице черкесского князя Тамани, стал фактически правителем полуострова. Он больше покровительствовал генуэзцам, чем занимался делами страны. При таких об­стоятельствах Иналу было не легко осуществить свою за­дачу воссоединения черкесских земель. (По преданиям дед Инала был из Крыма. Сам он по некоторым генеалоги­ческим спискам носит имя Акабу и является прапрадедом Кемиргоко - тестя Ивана Грозного (20).

Объединив, однако, Черкесию, Инал стремился вклю­чить в ее состав и Абхазию и дошел до границ Менгрелии, с которой воевал в 1433-34 гг. С другой стороны, он пресек вмешательство итальянцев во внутренние дела и стре­мился расширить свою власть до Тана. Его военные и административные таланты были выдающимися, и до сих пор кабардинский эпос воспевает «Иналнэф» (21). Грузинские источники называют его «Инал Великий».

После смерти Инала на р. Бзибе в 1453 г. сыновья его не смогли сберечь отцовское наследие. Возник спор за первенство, в который вмешались и другие черкесские князья, и страна снова распалась на отдельные княжества.

Генуэзскому периоду истории Черкесии положили конец турки в 1475 г., находившиеся уже в Крыму, где они заняли Кафу. Турецкий флот проник в Азовское море и захватил Анапу, Копа и Бата на черкесском побережье. Но Таманский полуостров не был еще завоеван. Только при султане Баязете II турки захватили важные пункты полу­острова: Темрюк (Кемиргок) и Ачук в 1484 г. и старались оказать давление на Черкесию при помощи крымских ха­нов, ставшими в вассальную зависимость от Порты. По­нятно, что черкесы старались установить добрые отноше­ния с ханами при помощи дипломатических браков с чер­кешенками и занимая при ханском дворе влиятельные места. Но это не мешало, однако, ханам постоянно трево­жить Черкесию, что заставило их обратиться к турецкому султану.

В 1481 г. черкесы отправили делегацию в Констан­тинополь к Магомету Фатиху и просили покровительства Порты и взамен обязывались предоставить султану чер­кесские конные части.

Султан Баязет II (1481-1512) нарушил, однако, согла­шение, принятое его предшественником, т. е. Магоме­том II, и передал крымскому хану права и обязательства, вытекающие из соглашения с черкесами.

Таким образом, руки ханов были развязаны и они не переставали нападать на Черкесию по самым ничтожным предлогам. Черкесы тогда начали искать сближения с кав­казскими странами, в первую очередь с Грузией (22), а также с Астраханским ханством, враждебными Крыму и Турции.

Мало того, когда Астраханское ханство терпело неу­дачи, черкесы оказывали ему помощь. Так, в 1532 г. они захватили Астрахань и посадили на трон своего кандидата. В 1550 г., после захвата этого города казаками, хан Ямгурчей бежал в Черкесию, а в следующем году черкесы посадили его снова на трон (Ямгурчей был женат на чер­кешенке). Но Астрахань не могла явиться противовесом против турецкого могущества. Другая сила шла с Севера и претендовала на обладание наследством Кипчака, и, когда эта сила сокрушила Астрахань, не только черкесам, но и всем кавказцам казалось, что они нашли союзника в лице Москвы достаточно далекого, чтобы не быть угрозой, но они ошиблись.

IV. НОВАЯ ИСТОРИЯ

1. Начало сношений с Москвой

С середины XVI века Черкесия вступает в решающую эпоху своей истории: христианские, окруженные вместе с Грузией со всех сторон мусульманским тюрко-монгольским миром, обе страны ищут союза с Москвой и устанавливают дружеские отношения с ней.

Непосредственным поводом к этой новой политике черкесов была, как указано выше, постоянная угроза со стороны Крыма (23).

Главной причиной неприязненных отношений между этими двумя странами было, однако, то, что Турция, действовашая через своего вассала, имела виды на Северный Кавказ: через Крым она стремилась распространить свое владычество на Черкесию, как через Баку и Дербент она хотела это сделать в отношении Дагестана. Соединение этих двух оконечностей должно было сделать ее повели­тельницей Кавказа и позволить ей движение к Астрахани и Казани, от которых она не собиралась отказываться. И когда на месте Приволжского ханства появилось сильное Московское царство, черкесы и дагестанские шамхалы об­ратили взоры на Север, как это делала и Грузия.

Черкесы и грузины, кроме того, предприняли свои дипломатические шаги по отношению к Москве совместно. Понятно, поэтому, что Грузия иногда давала дипломати­ческие поручения в Москву черкесской делегации. Часто в составе грузинской делегации в Москву оказывался в свою очередь черкес. Так, например, в 1586,1588, 1589, 1590, 1591,1594 и 1595 гг. таковым был Хуршит «черкашеник».

Так, еще до падения Астрахани, в ноябре 1552 г., прибыли в Москву «черкесские государи князи - князь Магаушко с братьею и с людьми – просить царя Ивана Грозного, чтобы он вступился за них... Они были от Черкесии Пятигорской»(24).

Вместе с царским послом Андреем Щепотевым деле­гация вернулась домой в августе 1553 г. В августе же сле­дующего года царский посол Щепотев вернулся в Москву в сопровождении новых черкесских делегатов: князей Сибока и брата его Ацимгука, Кудадыка (сына Сибока) и князя Тутарыка Ельбузлуева (25).

Их миссия была испросить помощь «на Турского города, на Азов и на Крымского». Речь шла об опорных пунктах, которые были постро­ены Турцией на Черноморском побережье. Царь отказал в помощи против Турции. Что касается «Крымского», царь охотно шел на союз против него.

Этот союз оказался действенным: когда в 1556 г. русские атакуют Ислами-Кирмен, черкесы нападают с тыла на Крым. Когда хан Девлет Гирей идет войной против чер­кесов, русские войска обрушиваются на Крым и вынужда­ют хана вернуться назад.

В 1558 г. и черкесы и русские предпринимают поход против Крыма и против Литвы. В Москве при дворе царя, окруженные почестями, живут черкесские князья Алек­сандр, Тохта (шурин Крымского хана) и др.

В 1560 г. царь посылает снова миссию в Черкесию во главе с князем Вишневецким. С нею едут и черкесские князья, жившие в Москве: Иван Башик и Василий Сибок.

В июле же 1557 г. мы видим кабардинское посольство во главе с князем Канкличем (Кличем) Кануко в Москве.

Такая скромная связь послужила основанием для большевиков через 400 лет сделать из этого политическую шумиху и утверждать, что Кабарда 400 лет тому назад добровольно присоединилась к России.

Так, «Бюро Кабардинского областного комитета КПСС приня­ло постановление отметить исполняющееся в июле 1957 г. 400-летие со времени добровольного присоединения Кабарды к России...».

В постановлении далее говорится:

«Присоединение Кабарды к России имело решающее значение в исторических судьбах кабардинского народа. Это обес­печивало ему возможность дальнейшего национального раз­вития, спасло его от порабощения султанской Турцией, создало благоприятные условия для экономического и культурного об­щения с русским и другими народами страны».

В связи с этой сомнительной годовщиной в Нальчике, столице Кабарды, будет подготовлен и издан ряд «научных трудов, сборников, словарей, документов, освещающих историю кабардинского народа».

Участие в «торжестве» примут Кабардинский Драма­тический Театр, Ансамбль песни и пляски и местная Фи­лармония. Объявлен также конкурс на киносценарии, кантаты, либретто и т. д. Кроме того, состоится научная сессия Кабардинского научно-исследовательского инсти­тута с участием ученых Москвы, Ленинграда и др.

Тут мы имеем дело с новой попыткой интерпретации истории нерусских народов, которую мы наблюдаем у со­ветских историографов, как общую «генеральную линию» партии.

Мы не будем подробно разбирать абсурдность этих утверждений, чтобы не нарушить последовательности из­ложения исторических фактов, на основании которых можно легко установить, что вообще присоединения Ка­барды к России не было. Достаточно сказать, что Белградский трактат 1739 года (26) (пункт 6) признает Кабарду независимой, хотя в советской прессе (БСЭ, стр. 209) утверждается, что:«После Белградского мирного договора (1793), провозгла­сившего самостоятельность Кабарды и объявившего ее «барь­ером» между Турцией и Россией, положение кабардинцев ухуд­шилось, так как лишившись подданства России, Кабарда стала более доступна для турецко-крымских агрессоров. Кабардин­ский народ не желал признавать Белградского трактата, про­должая в массе своей по-прежнему ориентироваться на Россию».

Необходимо указать далее, что в учебниках истории СССР, изданных до 1951-1952 гг. версия о «добровольном» присоединении Кабарды к России не упоминается.

Так, например, в учебнике «История СССР» К. В. Базилевича, С. В. Бахрушина, А. М. Панкратовой, А. В. Фохта под редакцией А. М. Панкратовой, из. 11, о «присоедине­нии» Кабарды к России ничего не сказано, что несомненно было бы сделано, если бы этот факт действительно имел место в исторической действительности.

В этом учебнике его авторы о событиях на Северном Кавказе в XVI в. констатируют лишь то, что, «пользуясь междуусобными распрями между князьками Северного Кавказа, Иван IV велел построить на реке Тереке город, но под давлением Турции решил его оставить» (стр. 141).

В томе 17 БСЭ, изд. 1952 г. о «присоединении» Кабарды к Московскому царству также еще не говорится. БСЭ констатирует лишь тот факт, что кабардинские и черкес­ские князья признали себя в шестидесятых годах вассала­ми Ивана IV (стр. 267).

В противоположность этому утверждению в томе 19 БСЭ, изд. 1953, при описании Кабардинской АССР уже вполне определенно говорится о «принятии кабардино-черкесами русского» подданства (стр. 209).

Завоевание Кабарды и ее присоединение к России по Кучук-Кайнарджийскому миру (1774) трактуется в этом томе энциклопедии уже как «возвращение России оторгнутой от нее Кабарды» (стр. 209).

Кроме того, в распоряжении автора имеются геогра­фические карты, представляющие большой интерес, как, например, «Карта Кавказского края с обозначением по­литических границ конца XVIII в., составленная Канцеля­рией наместника его императорского величества на Кав­казе, Тифлис, 1915», «Российская империя с 1801 по 1861 гг. (европейская часть), издание Главного Управле­ния геодезии и картографии при Совете Министров СССР, Москва, 1950» и др.

На первой карте (См. карту Кавказского края конца XVIII в.) время присоединения Кабарды указано «1822», на второй - «1825». Такие разногласия нам вполне понят­ны, так как фактически никогда не было добровольного присоединения. Имеются и другие даты, как, например, «1846», как утверждают некоторые ученые, а еще раньше, как, например, «1812», когда кабардинская делегация в Петербурге получила подтверждение грамоты Екате­рины II 1771 г. (См. ниже).

Возвращаясь к прерванной мысли, необходимо отме­тить, что посольство Канклича Кануко в Москве «било че­лом от имени князя Темрюко (Кемиргоко) и Тазрета». Де­легация говорила также и от имени грузинского царя, объяснив, что вместе с кабардинцами-черкесами «в одной правде и заговоре» и «иверский князь и вся земля Иверская и только царь окажет помощь против недругов их, то вместе с ними, кабардинцами, бьют челом и грузинцы, чтобы царь их тоже пожаловал и учинил помощь против их врага» (27).

Царь был польщен. Не без гордости он приказал внес­ти в наказ послу при польском короле Сигизмунде в 1558 г., что «два года тому учинилась весть государю на­шему, что Иверскую землю Кизилбаш (Персия) воевал и государь наш вельми о том скорбел до слез» (28).

Помимо жалобы на Персию, иверский князь просил помощи и против «Шевкала», т. е. Шамхала Тарковского.

В январе 1558 г. Кануко отпущен соглашением, в силу которого черкесы обязывались идти на помощь князю Вишневецкому, действовавшему против Крыма. Взамен русские должны были помогать черкесам против Крыма и Шамхала Тарковского.

Москва делала одновременно усилия, чтобы прочно установить связи с Черкесией. Еще раньше Московское духовное управление посылало в Западную Черкесию священников, чтобы бороться против крымских попыток внедрить здесь Ислам. На этот раз Москва послала с Ка­нуко священнослужителей-миссионеров в Кабарду.

Как сказано выше, и Шамхалы искали связей с Мос­квой. Так, в 1555, 1557 и в 1558 гг. они посылают миссии к царю, прося помощи против черкесских (кабардинских) князей.

В этой погоне за дружбу московского царя выиграла, однако, Кабарда, и женитьба в 1561 г. Ивана Грозного на Марии, дочери князя Кемиргоко, окончательно скрепила русско-кабардинские связи. Таким образом в отношении дипломатических браков у черкесов дела обстояли весьма хорошо: жена ногайского мирзы, владения которого про­стирались от Астрахани до Дона, жена крымского хана Ама Салтана, турецкого султана и многих других были черке­шенками.

Сейчас же после брака царя, Москва принимает горя­чее участие в судьбе Кемиргоко. Особенно важным по последствиям было сооружение крепости на Тереке. Вес­ной 1563 г. Иван IV прислал в Кабарду к Кемиргоко воевод и 1000 стрельцов и воеводы «де пришед к Темрюку князю город поставили и Темрюк де в городе сел, а хощет де с московскими людьми итти на Сибока да на Кануко» (29).

Причиной междуусобий было нежелание других чер­кесских князей признать верховенство над собой Кемиргоко. В результате этой вражды и вследствие поддержки царем своего тестя, отношения между Сибоком, Кануком, с одной стороны, и Москвой, с другой, испортились нас­только, что сыновья Сибока - Алексей и Гавриил тайно покинули двор царя, чтобы скрыться у литовского короля. Царь тщетно старался их вернуть. Русскому послу в Крыму было поручено выяснить, почему они ушли от царя, звать их к царю, если они в Крыму, сказав, что царь простит им вину и пожалует, милостью и «великим жалованьем», осо­бенно «крепко звать князя Алексея». Царь боялся, что беглецы перейдут в Крым и совместно с ханом нападут на Кемиргоко. Они действительно просились к хану, но ли­товский король их не отпускал. Ясно было, что «пятигор­ские» князья отложились от Москвы и искали поддержки против кабардинского князя. Они прислали к хану брата Сибока с предложением отправить в Черкесию наследника хана и тот отпустил к ним своего сына Ислам Гирея. Царь со своей стороны внимательно следит за положением и посылает в Кабарду посланца, «чтобы о всех наших делах поговорить и чтобы, которые ему (Темрюку) будут тесноты от недругов, и он бы о том приказал царю».

Вражда между черкесскими князьями вылилась в от­крытую войну, но она окончилась победой Кемиргоко.

В 1566 г. война снова разгорелась, и из доклада посла в Кабарде, князя Дашкова, мы узнаем, что кабардинцы «черкесские места шапшуковы (30) и черкесских князей по­били». Кемиргоко стремится одновременно расширить свои владения и на востоке. Для усиления здесь своих позиций он при помощи Москвы строит новую крепость при устье Сунжи. Турция, уже недовольная сооружением первой кре­пости на Тереке, на этот раз обеспокоилась. Крымский хан тоже заволновался. Он жалуется, что царь «несетца к нам в суседи». Кончилось тем, что хан объявил войну Кемир­гоко и в этой войне кабардинцы потерпели крупное пора­жение. Упоенный этим успехом хан обратился с ультима­тумом к царю, требуя срытия Сунженской крепости. Бо­ярская дума нашла, что в грамоте хана «к доброй сделке дела нет», хану был дан ответ, что крепость заложена для защиты княжества царского тестя.

Перед таким ответом Порте и Крыму не оставалось ничего другого, как прибегнуть к силе оружия.

В 1569 г. Селим II задумывает план похода на Астра­хань и прорытия канала между Доном и Волгой, чтобы преградить спуск Московии к Северному Кавказу и уста­новить морское сообщение с Персией, против которой во­евала Турция. Автором этого плана прорытия канала и командующим турецкими войсками был Киазим - черкес на турецкой службе. Поход, как известно, кончился катаст­рофой для турок. В их поражении немалую роль играли кабардинцы и запорожские казаки из города Черкасы, действовавшие вместе с русскими (Остатки этих казаков основали Новочеркасск на Дону).

Неудача Астраханского похода не прекратила турец­ко-русского спора вокруг указанной выше крепости на Тереке, спора, кончившегося уступкой Москвы. В резуль­тате войны в 1570 г. крымцев против Кемиргоко, ранен­ного в сражении, и пленения его двух сыновей, а также ультиматума Порты, посланного в Москву, крепость была снесена.

Дипломатическое и военное поражение Москвы по­дорвало таким образом престиж Ивана Грозного на Се­верном Кавказе.

Русско-кабардинские отношения несколько улучша­ются при царе Федоре в результате прибытия в Москву, в январе 1588 г., делегации от имени князя Камбулата и других кабардинских князей. Делегация заверила царя «не приставать к крымскому, турскому и к шевкальскому».

Через делегацию царь послал особую грамоту к чер­кесскому народу и заверял, что он его землю в «оборону взял». Кроме того, была удовлетворена просьба делегации о постройке города на устье Терека (Новый город назы­вался «Терка» или «Терский Город», или еще «Тюменский Новый Город», «Тюменский Острог на Тереке»). Старый город стал известен под именем «Сунжа» или «Сунжине Городище».

Связь черкесов с Моской продолжается и при Борисе Годунове. Но в 1601 г. терские воеводы пишут царю, что «Солох, князь кабардинский и все кабардинские черкесы Тебе, Государю, не служат, и не прямят».

Это им не помешало, однако, послать делегацию в Москву в 1603 г., так как внутреннее положение в Черкесии в это время было крайне напряженным. Снова вражда между феодальными князьями приняла острые формы, в особенности между князьями Солохом и Айтеком, с одной стороны, и князем Алкасом, с другой.

Крымские ханы воспользовались в свою очередь смутным временем в Московии, чтобы устранить русское влияние в Черкесии.

Так, в 1607-1608 гг. хан Казы Гирей проводит всю зиму в Черкесии, стараясь вовлечь ее в орбиту Турции или привлечь ее на свою сторону. Но хан не добился другого результата, кроме обещания черкесов, что он найдет у них убежище, если он будет свержен с трона.

После смутного времени интерес Москвы к Кавказу пал. За все время до Петра Великого не видно ни одного политического или важного акта между двумя странами. Черкесия была спокойна, если не считать стычек с ногай­цами и с крымцами, с калмыками и казаками.

Заметим, что только в 1652 г. был закончен заложен­ный Иваном Грозным Сунженский Острог - символ рус­ского проникновения на Кавказ.

2. Борьба Черкесии против русской угрозы

Поход Петра I в Персию в 1722 г. не коснулся непосредственно Черкесии. Но он показал, что необъятные вожделения и виды России на Ближний Восток, на Цен­тральную Азию, на Дарданеллы и на Персидский залив не могут найти даже начала осуществления, пока Россия не завладеет Кавказским барьером. Дагестанский эксперимент обнаружил, что завладение Кавказом невозможно обходным движением с каспийского и тем менее черноморского флангов, пока Северный Кавказ не будет разре­зан на две части в его центральном секторе. Как раз здесь в преддверьи Дарьяльского ущелья, кратчайшего пути сообщения с южным Кавказом, находилась Кабарда. Нужно было, стало быть, завладеть этой страной. В эту сторону шли уже усилия Ивана Грозного и его преемников. Москва видела традиционно в Кабарде покровительствуемую страну. Оставалось политически и дипломатически закре­пить положение России, думали в Петербурге. Но совсем иначе смотрела на дело Кабарда. Кабардинцы никогда себя не считали подданными России. И весь XVIII в. и первую половину XIX в. Кабарда упорно боролась против русских притязаний на ее территорию.

Внутреннее положение в стране давало все козыри в руки русских: в 1728 г. возникли распри среди князей -Кайтукиным, с одной стороны, Атажукиным и Мышостовым, с другой. Сторонники первого составили Кашкатовскую (по имени горы Кашка-Тау близ реки Черек) пар­тию, враждебную России, сторонники двух других обра­зовали Баксанскую (по имени реки Баксан) партию, сто­ящую за дружбу с Россией. Первая партия искала опоры в Крыму и Турции и в 1731-1732 гг. даже приводила крымцев в Кабарду для совместной борьбы против баксанцев.

Однако в 1736 г. во время войны между Турцией и Россией, кабардинцы стали на сторону последней вслед­ствие обещания признать независимость Кабарды. И дей­ствительно, по Белградскому трактату 18 сентября 1739 г. (пункт 6) Кабарда была признана Россией и Турцией не­зависимым государством. Это событие лишний раз дока­зывает абсурдность утверждения большевиков, что 400 лет тому назад Кабарда добровольно присоединилась к России.

Россия не долго уважала это условие мира. Она ста­ралась вмешиваться во внутренние дела, что впрочем не приводило ни к каким результатам. Тогда она прибегает к методам прямого принуждения.

Вот, что пишет по этому поводу русский историк Н. Грабовский:

«Россия, задавшись один раз целью прочно утвердить свое господство на Кавказе, не могла действовать иначе: все стрем­ления русской политики на Кавказе по отношению к Кабарде, как сильнейшей и богатейшей тогда народности на Кавказе, должны были сосредоточиться на уничтожении Белградского трактата» (31)

При таком намерении гор. Моздок (32), построенный ка­бардинцами в 1759 г., приобретал большое значение. Он становился под прямую угрозу, и действительно, через че­тыре года русские превращают его в крепость и соединяют его военной линией с Кизляром в 1763 г. Этот год можно рассматривать как начало столетней русско-черкесской войны, кончившейся весной 1864 г.

Кабардинцы ясно понимали смысл мероприятий со стороны Севера и в следующем же году отправили миссию в Петербург в составе Кайтуко Кайсакова и Кудеметова с целью срыть укрепление Моздока. Требование было, ко­нечно, отклонено. Чтобы смягчить впечатление, делегатам была выдана значительная сумма денег для раздачи ка­бардинцам. Петербургский двор был ошеломлен, однако, узнав, что кабардинцы отказались принять деньги, реши­ли прервать сношения с Россией.

По просьбе черкесских представителей Турция вме­шалась в дело, и работы по укреплению Моздока были прерваны. Кабардинцы, недовольствуясь этим, объедини­лись с западными черкесами и стали систематически про­изводить нападения на русские линии. Кизляр был нес­колько раз осажден ими. После ряда таких стычек кабар­динцы, желая быть подальше от Моздока, покинули в 1767 г. свои места и переселились в верховья Кумы по близости с закубанскими черкесами, с которыми вступили в союз. Но как раз в этом 1767 г. возникла война между Турцией и Россией. Кабардинцы заняли выжидательную позицию. Они питали надежду, что их независимость будет подтверждена новым мирным трактатом и вопрос о пог­раничных спорах будет разрешен димломатическим путем. Но Петербург думал иначе. В инструкции генералу де Медему, командующему русскими войсками со стороны Кубани, было указано: «какой бы то ни был будущий мир с Портой, Кабарда должна быть присоединена к России».

В 1769 же году де Медем с войсками вступает в Ка­барду. Россия направила свои войска и против кубанских черкесов.

Кабардинцы решили тогда отправить делегацию в составе Джанхота Сидако и Кургоко Татархана (первый от Баксанской и второй от Кашкатовской партий) в Петер­бург. Делегация обратилась к Российскому правительству с просьбой снести крепости Моздока и свои отношения к Кабарде строить на основе Белградского трактата. В ответ была вручена известная высочайшая грамота на имя ка­бардинского народа. В ней говорилось, что императрица не соглашается на уничтожение моздокских укреплений и что она рассматривает Кабарду, как часть Империи.

В этом же году де Медем получил приказ: «нужно необходимо, дабы в Кабарде всегда две равносильные партии находились» (33).

После опубликования грамоты в 1771 г. Кабарда ре­шила стать на сторону Порты, веря в ее успех в войне против России. Она заключила в 1774 г. союз и с крымским ханом и с западными черкесами для совместных действий против России. Крымский хан с войсками из западных черкесов, некрасовцев, турок и крымцев приблизился к Моздоку на подмогу кабардинцам. Все эти операции, од­нако, не дали решающего результата: мир был вскоре зак­лючен и Кабарда вместе с Западной Черкесией снова ока­залась лицом к лицу с северным врагом.

Кучук-Кайнарджинским трактатом 10 июня 1774 г. было определено, что присоединение Кабарды к России должно последовать по соглашению с Крымским ханом. Так как будто бы уже в 1772 г. хан согласился на такое присоединение, то считалось, что в пополнение означен­ной статьи договора не было надобности. Таким образом, благодаря дипломатическому экивоку, Россия присваива­ла себе право иметь свободные руки в отношении Кабарды. Генералу де Медему был послан текст трактата. Он должен был прочитать его на собрании кабардинских кня­зей. Но многие из них отказались явиться для выслуши­вания смертного приговора над их страной. Впрочем и с точки зрения международного права договор не имел силы, так как крымский хан не признавал права России на Кабарду и в этом духе Девлет Гирей уведомлял де Медема в сентябре 1776 года.

Черкесия ответила на притязания России открытой войной. Тогда русские приступают к проведению и укреп­лению линии между Моздоком и Азовом на протяжении 500 верст (в части Кубанской под надзором Суворова), воздвигаются крепости в 1777 г. на Малке, на Куме и на Подкумке. Для занятия этих крепостей были переселены сюда остатки волжских казаков. Осенью 1777 г. кабардин­цы и закубанские черкесы силой противятся возведению этих крепостей. Кабардинцы вошли в тайные соглашения с другими северокавказскими народами и заключили тес­ный военный союз. Совместные действия начались весной 1779 г.: закубанские черкесы осаждают Ставрополь, ка­бардинцы подступают к Алексеевскому редуту и к Пав­ловской крепости на Куме, а чеченцы действуют в Калиновской и других станицах, в то время как кабардо-черкесские соединенные силы угрожают ряду крепостей по всей линии. Почти весь Северный Кавказ за исключением Дагестана был вовлечен в борьбу. Особенно кровопролитно было сражение в конце сентября 1779 г., где кабардинцы потеряли весь цвет своей аристократии: более 300 молодых князей и дворян пало в этом бою и черкесы до сих пор оплакивают этот «кабардинский кошмар».

Неравная, тяжелая борьба, а также присоединение Крыма к России вызвали у населения Черкесии стремление к переселению в Грузию, которое вскоре начало осуществляться. Началось это с ведома грузинского царя Ираклия. Последний выслал даже для принятия черкесских эмиг­рантов в Дарьял команду. Однако переселение было при­остановлено русскими, заградившими путь в Грузию.

После этих событий в Кабарде спокойствие почти не нарушается (1784-1785 гг.). Все заботы народа были на­правлены только на внутренние вопросы: власть центра­лизуется, так как поняты губительные последствия борьбы двух партий, вождем страны избирается Бамат Мишост, одабриваются различные законы, касающиеся управле­ния, землепользования, налогов и т. п., положение кре­стьян улучшается.

Это затишье используется русскими для устройства новых крепостей, в особенности в верховьях Кубани, с це­лью отрезать Кабарду от Западной Черкесии. В 1786 г. вводится Кавказское наместничество (34), уничтожаются но­гайцы кубанских степей Суворовым, Кавказская линия усиливается и назначается командующим ею генерал Текелли (1787 г.). Закончив эти мероприятия, русские на­чинают требовать прекращения торговых сношений с За­падной Черкесией под предлогом, что Кабарда - часть России, а Закубанье по Константинопольскому договору 1783 г. якобы принадлежит Турции. Это вызвало недо­вольство среди черкесов. И когда снова в 1787 г. возникла война между Турцией и Россией, кабардинцы выразили готовность выступить против России. В июне 1790 г. ту­рецкий сераскир Батал-паша, начальник Анапы и Сунджука (Цемеза или Новороссийска), перешел Кубань, но 28 сентября того же года он был разбит русскими и попал в плен, не успев соединиться с кабардинцами.

В это период (1785-1791 гг.) крупную роль сыграл че­ченец шейх Мансур: распространение Ислама в Чечне, Ингушетии, Кабарде и Черкесии, идея единения народов Северного Кавказа и «Газавата» (Священной войны), ко­торая проводилась впоследствии и в Дагестане, исходила впервые от него.

Помимо своих военных действий в Чечне против русских Мансур действовал в 1788 г. в Малой Кабарде и нанес большое поражение русским войскам.

При возникновении войны Мансур предложил туркам через Анапского пашу действовать совместно против рус­ских.

Вскоре Мансур прибыл в Анапу в сопровождении во­оруженных сил из числа черкесов, чеченцев и дагестанцев. Граф же Гудович, заместивший к тому времени генерала Текелли, решил во что бы то ни стало занять Анапу, сде­лавшуюся политическим центром борьбы северокавказцев против России. Анапа готова была сдаться русским по ре­шению турецкого паши, на что не соглашался Мансур, решивший продолжать борьбу. Но крепость была все же взята приступом 22 мая 1791 г. и Мансур был пленен (35).

После этой неудачной для Турции войны, закончив­шейся миром 29 декабря 1791 г., положение Кабарды, За­падной Черкесии и вообще всего Северного Кавказа зна­чительно ухудшилось. Русские продолжали устраивать на Линии дополнительные крепости. Постройки Песчанобродской на Куме и Воровсколесской на Кубани еще больше изолируют кабардинцев от западных сородичей. Гудович проектирует еще гуще заселить линию казаками. В первую очередь намечались для 12 станиц донские казаки, дейс­твовавшие на Кавказе в количестве 6 полков, но казаки эти отказались, бежали на Дон и произвели там бунт. Правое же крыло Кавказской линии обеспечивалось черноморс­кими казаками, которые высадились на Таманском полу­острове в 1792 году. Наряду с этим русское правительство старалось сеять рознь между кабардинцами и другими северокавказскими народами, в особенности среди осетин и чечено-ингушей. Все расчеты Кабарды на Турцию не давали других плодов кроме обещаний и подстрекательства со стороны Оттоманского правительства. Так, в 1793 г. в Кабарду было доставлено через Сухуми и горы письмо султана Селима, обращенное ко всем народам Северного Кавказа, где гово­рилось, что он отправил в Петербург посла с требованием отказаться от владычества над Кабардой и Крымом и что в противном случае он объявит России войну в 1794 г.

Подобные акты приводили к возбуждению умов у на­селения и к учащению вооруженных столкновений между северокавказцами и русскими. С 1794 по 1803 г. происхо­дят почти беспрерывные бои. Постройкой в 1803 г. укреп­лений Минеральных Вод (Кисловодск) связь с Закубаньем окончательно прервана, а присоединение Грузии к России и создание князем Цициановым Военно-грузинской доро­ги в 1804 году завершает изоляцию Кабарды.

Момент считается подходящим, чтобы нанести окон­чательный удар на непокорную страну. Главнокоманду­ющий Кавказской армией кн. Цицианов обращается ко всем северокавказцам со сторогой прокламацией. Но они еще больше «остервенились» и поднялись массой. Этот 1804 год был самым тяжелым для России в ее борьбе с Кавказом: она не располагала достаточными войсками, так как война с Персией и постоянные волнения в Грузии отвлекали их. И результатом ошибочного расчета русских, бросивших вызов Кабарде, было восстание всех находив­шихся и не находившихся под русской властью племен. Одновременно действовали чеченцы, осетины, закубанские черкесы, не говоря уже о кабардинцах.

Маркс по этому поводу с восторгом писал: «Народы Европы, учитесь борьбе за свободу и независи­мость на героических примерах горцев Кавказа» (36).

К тому же чума, перебросившаяся на Север с Закав­казья, поражала и русских. Отдельные экспедиции русских в Кабарду в 1804, в 1805 гг. давали им лишь возможность сжигать селения. Так, генерал Глазенап сжег в 1805 году 80 кабардинских селений, что еще больше ожесточало на­селение и вызывало возмущение соседей и в результате этого в 1806 г. в Осетии имело место восстание. Кабарда же воевала с оружием в руках, как никогда.

Так продолжалось до 1810 г., когда кабардинцы и че­ченцы производили страшные опустошения на Линии. С этого года в Кабарде борьба за независимость, хотя и про­должается вплоть до 1846 г., но идет на убыль и наступает относительное спокойствие, сопровождаемое частичной эмиграцией в Закубанье. В 1811 г. едет в Петербург кабардинская депутация с изъявлением покорности и с просьбой о подтверждении прав и привилегий, дарован­ных кабардинскому народу Екатериной II грамотой 1771 г. Ответная грамота была вручена депутации 20 января 1812 г. В ней подтверждались указанные приви­легии и в знак «особого расположения» правительства кабардинцам было даровано право, как и всем другим кав­казцам, создать особую гвардию из их аристократии на тех же началах, что и лейб-гвардейские русские полки.

Это было одним из способов завоевания Кавказа, так называемый «просветительский метод».

«Специальные агенты то уговорами, то угрозой заставля­ли кавказцев отправлять своих детей в военные школы... Дети влиятельных кавказцев, обучавшиеся в русских военных шко­лах, фактически являлись заложниками в руках русского пра­вительства и потому в истории эпохи им присвоено название «аманатов».

Для аманатов был создан особый режим, ничем не отлич­ный от режима для военнопленных, отдававший несчастных детей в руки грубых и невежественных фельдфебелей, которые калечили своих «учеников» и делали из них большею частью ненавистников России» (37).

3. Этапы покорения Западной Черкесии

По мере того, как слабела Кабарда, нажим русских на двух флангах Северного Кавказа - Дагестан и Западную Черкесию - усиливался. Русские совершают в Закубанье в 1786-1790 гг. несколько опустошительных экспедиций, в особенности вследствие войны с турками и желания за­хватить Сунджук-Кале (Новороссийск) и Анапу. Экспе­диция генерала Бибикова за Кубань кончилась катастро­фой. Остатки войск вернулись в самом ужасном состоянии, без одежды, опухшие, босые, больные, потеряв большую часть солдат убитыми и ранеными.

Особенно усилился этот нажим при Ермолове, начиная с 1818 г. Своей деятельностью, лишенной гибкости и пол­ной грубости, самодурства и жестокости, он усилил анти­русское настроение на всем Кавказе. Он поставил себе за правило уничтожать в крае всякую нерусскую национальность и его называли на Кавказе «московским дьяво­лом» (38).

Его метод состоял в том, чтобы, как и его предшест­венники, генерал Бибиков и бригадир Кнорринг, нападать на деревни с большим шумом, разорять и сжигать их, уничтожать хлеб на корню, истреблять или забирать в плен мирное население и отправлять вглубь России в рабство. Рабов насильно обращали в христианство, уже чуждое черкесам и другим северокавказцам-мусульманам. К не желавшим же принимать христианство применялись фи­зические истязания, что приводило к убийствам русских помещиков и помещиц со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Приведем для интереса содержание рапорта выше­упомянутого бригадира Кнорринга от 7 августа 1786 г. «...вчера и севодни истребляли посланными для того ка­зачьими полками и калмыками к потоптанию лошадьми аба­зинского хлеба. А который за сим остаетца предписал я госпо­дину премьер-майору и походному атаману Янову - зжечь» (39).

Вот еще некоторые «подвиги» русских. В «Кубанском сборнике» о «Завоевании края» пишется: «Черкесские аулы выжигались сотнями, посевы их ист­реблялись или вытаптывались лошадьми, а жители, изъявляв­шие покорность, выселялись на плоскость под управление на­ших приставов, непокорные же отправлялись на берег моря для переселения в Турцию. Число последних простиралось до 300 тыс. душ, но главная масса их была переселена при содействии нашего правительства в 1864 г». («Кубанский сборник», Екатеринодар, 1904, стр.150).

В приказе князя Воронцова по отдельному Кавказско­му корпусу от 19 ноября 1853 г. за № 248 отмечаются «... "заслуги" генерала Козловского, который истребил все окрестные аулы, а равно заготовления, сделанные жителями на зиму» (акты Археографической комиссии, т. X, Тифлис, 1885, стр. 338).

Как относились северокавказцы к русским, можно видеть из таких фактов.

Старшина Гехинского аула Моиты рассказывал:

«Я из пленных солдат взял к себе одного по прозванию Фидур (Федор). Он находился у меня три месяца. Работал больше и лучше, чем от него можно было ожидать и требовать. Все мои домашние его полюбили и обращались с ним как с родным. Несмотря на это он ничем не был утешен. Постоянно был мрачен и грустил. Как только он не работал и бывал нае­дине, заставали его в крупных слезах...

Я, узнавши об этом, призвал его к себе и спросил:

- Фидур, почему ты часто плачешь? Кто тебя обижает? Может быть, тебя, помимо твоего желания, заставляют работать, или кто-нибудь тебя пугает...? Скажи правду...

- Меня никто не обижает, не пугает и не принуждает ра­ботать... А плачу потому, что надо плакать.

- Почему же тебе надо плакать? - спросил я.

А вы - сказал он,- почему воюете и проливаете кровь свою?

Гм! гм! - заметил я,- мы проливаем свою кровь из-за того, что вы, русские, не боитесь Бога и хотите уничтожить нашу религию и свободу и сделать нас казаками.

Что правда, то правда,- продолжал он,- вот и я столько же люблю свою родину и религию и за них плачу. Если бы я не попал в плен, то скоро получил бы отставку и в своей деревне со своими родными ходил бы в церковь молиться Богу, а здесь...-
он не договорил и слезы потекли ручьями из его глаз, и цвет лица
изменился.

Сцена эта так сильно тронула меня, что... я не мог удержать слез и в ту же ночь посадил его на коня и поехал с ним до Урус-Мартановской крепости и не доезжая четверть версты до ворот, я приказал ему слезть с лошади и отправиться в крепость, прося его говорить всем, что он сам убежал от меня.

Таким образом, я, с большим удовольствием обняв Фидура, простился с ним. Он, от глубины души поблагодарив меня, как стрела, пустился в крепость, а я чуть свет вернулся назад» (40).

Другой пример отношения черкесов к военнопленным казакам:

«Русский отряд... расположился там, где стоит теперь Ставрополь. Северокавказцы, подметив... в двух местах засаду, неожиданно напали на разъезды..., из коих одна сотня без ма­лейшего сопротивления, как стадо скота, была взята в плен; другая моментально соскочила с коней и, застреливши своих лошадей, успела поделать из них завалы и, ведя перестрелку, наносила черкесам чувствительный урон. Наконец, черкесы... разом ударили на них в шашки и оставшихся в живых до шестидесяти человек взяли в плен. Когда пленные казаки были представлены Казбеку Великому (полное имя Казбек Каноко, был избран вождем объединенными черкесскими племенами. Р. Т.) с подробным описанием дела, то ту сотню, которая сдалась без боя, он приказал отдать черкесам в плен..., а храбрых казаков спросил: почему они так дерзко защищались?

Мы исполняли долг присяги и службы и делали то, что приказывал нам наш командир,- ответили казаки.

А у кого родилась мысль застрелить лошадей?

У сотенного командира,- ответили казаки.

Где он?

Изрубили шашками.

Жаль его, - сказал Казбек, - он и вы все достойны всех похвал и потому возвращаю вас обратно...»

Еще один пример:

«Раз черкесы, в числе 25 человек, напали на казачий пост, состоявший из одного урядника и 7 казаков и, забравши их в плен, хвастались своей победой. Казбек, узнав об этом, потре­бовал к себе черкесов и, узнав от них подробности бывшего их нападения, казаков отпустил, а черкесов устыдил, что они в числе 25 человек напали на 8 казаков и считают это победой... Победа, которой мы можем хвастаться, есть следующая: разбить и обратить в бегство отряд, вооруженный пушками и в числен­ности более нашего. Самая завидная и похвальная победа та, когда человек с оружием в руках падает за свою свободу и честь» (41).

В мемуарах Мусы Кундухова можно найти много дру­гих мест, где он рассказывает о том, что северокавказцы прекрасно относились к русским военнопленным.

Переходя к изложению дальнейших исторических событий, укажем, что в 1820 г. на земли черноморских казаков поселяются еще 25 тысяч казаков. В 1823 г. про­исходят бои между черкесами и казаками как на севере, так и на юге Кубани. В 1825 г. генерал Вельяминов вторгается в Черкесию, а 25.5.1837 г. он обращается к черкесам с письмом следующего содержания.

«Вы не имеете вождя от Каспийского моря до Анапы; вы не послушались Высокой Порты; вы напали и ограбили русскую территорию (Sic!). Если вы хотите мира, то вы должны вернуть то, что вы награбили, выдать дезертиров и пленников и согласиться, чтобы вождь был назначен Россией. Все англичане приехавшие в Россию, лгуны, им не надо верить даже и в том случае, если бы они клятвенно присягали в том, что говорят. они хотят захватить вашу страну, но пусть она лучше будет под властью России, чем под властью Англии...» (42).

Черкесские судьи и старейшины 29.5. 1837 г. отве­тили:

«Великому Государю Николаю Российскому и Его Верному Генералу и Слуге Вельяминову.

Все то, что вы написали за это время, мы хорошо поняли. Вы - русский генерал, а мы, слава Аллаху, правоверные му­сульмане... Десять лет мы ведем с вами войну и все нации Ев­ропы знают, что мы никогда не были друзьями... Мы все объ­единились вплоть до Каспийского моря. Мы пишем от имени всех, и то, что мы пишем - истина. Мы примем меры к тому, чтобы не нарушать ваши границы. В свою очередь мы ожидаем, что вы оттянете ваши войска за Кубань. Тогда только мы сможем с вами заключить договор. Не думайте, что мы вам пишем из-за страха... Если вы не хотите верить тому, что мы пишем, то делайте что хотите. В таком случае мы не собираемся вам больше отвечать и обращать внимание на ваши письма... Мы будем принимать все меры к тому, чтобы английские купцы свободно себя чувствовали... Вы пишете слишком грубо и думаете, что можете нас убедить, что все находится в вашей власти. Мы -маленькая нация, но на нашей стороне - большие нации...

Если нам не хватит людей, то мы пойдем их искать во чреве наших матерей и мы вручим им оружие в руки, чтобы продол­жать с вами войну» (43).

Что касается Восточной Черкесии (Кабарды), Ермолов, занятый до 1821 г. делами Дагестана, оставляет ее в покое. Но в этом году он дает приказ кабардинцам переселиться с гор на плоскость. Кабардинцы не подчинились этому приказу. Тогда Ермолов вторгается в их страну. Предписав ряд суровых мер и заложив серию крепостей на речках Череке, Нальчике, Чегеме и в верховьях Малки, генерал уехал. Меры Ермолова вызвали волнения, подавленные в 1825 г. Вельяминовым.

Таким образом главными этапами русско-черкесской войны были следующие:

до 1846 г., вскоре после назначения наместником и командующим русскими войсками графа Воронцова, вой­на носит со стороны русских, по ермоловской формуле,
партизанский характер, но смягченный;

с 1846 до 1856 гг., до назначения на Кавказе кн. Барятинского, война со стороны русских принимает ха­рактер медленного продвижения и колонизации казаками (рубка леса и прокладка дорог, окружения, блокады и ра­зорения). Медлительность русского продвижения (с 1847 до 1849 гг. осада одной черкесской деревни занимала целое
лето) вознаграждалась прочностью завоеванных позиций;

с 1856 до 1864 гг. война принимает характер лихорадочного, форсированного наступления русских армий, сопровождаемого сжиганием деревень, уничтожением за­сеянных полей и выселением населения.

В этот решающий момент своего существования чер­кесский народ внутренне не был все же достаточно организован. Не было централизованной власти, социальный режим был различен в отдельных частях страны. В то время, как у сильнейших племен: абзахов и шапсуго-натухайцев управление было демократическо-республиканским, у других еще сохранилось княжеско-феодальное с тенденцией, правда, к демократизации, процесс которой, однако, не закончился. К концу XVIII в. привилегии выс­шего класса уменьшились, но происходили еще социаль­ные конфликты. Сначала обе стороны - аристократия и народная масса - старались найти соглашение, было ре­шено, что будет собрано Всенародное собрание. Так как народная масса количественно превосходила дворянство, то чтобы установить равновесие, последнее старалось внести раскол в среду народа. Дворянство само, не единое, без вождя, вынуждено было идти на уступки, но требова­ния с противной стороны увеличились. Тогда дворянство в отчаянии решило прибегнуть к вооруженному сопротив­лению. Шапсуги и натухаевцы, у которых движение нача­лось, обратились за помощью к бжедухам, и в 1796 г. про­изошла кровавая междуусобная война на реке Бзиюко. Бжедухи решили исход сражения, закончившегося успехом дворянства. Но этот успех не изменил судьбы дворянства: оно окончательно потеряло свои старые позиции. Народ провозгласил полное равенство всех. Последствием этой революции было переселение части дворянства в другие области Черкессии или же в Турцию. Большинство же ос­талось на Родине без привилегий, кроме тех, что даются умом, доблестью и красноречием. Крепостное же право, однако, оставалось. Политические и военные вопросы решались народным собранием, периодически собиравшимся.

Война России против Западной Черкесии приняла легальный характер после заключения мира в Адрианополе 14 сентября 1829 г. Этот договор в части, касающейся Черкесии, является последним актом в серии соглашений построенных на дипломатическом экивоке и на лжи: независимая страна передается из рук в руки то Турцией России, то наоборот. Процедура эта началась, как сказано выше, в 1774 г. за счет Кабарды. В 1783 г. Россия аннексирует Крым, затем она вынуждает Порту признать этот захват договором 1784 г., но в статье 2-ой она в свою очередь дает взамен черкесский порт:«...императорский двор России не будет никогда притязать на права, кои хан претендовал на крепость Сунджук-Кале, и, следовательно он признает ее, как суверенную собственность Порты».

Черкесский флаг  1830 г.

Статья 3-я добавляет: «...признавая реку Кубань, как границу, императорский двор России отказывается и от всех наций, живущих по ту сторону названной реки, т. е. между рекой Кубанью и Черным морем». Однако русские и крымцы имели еще меньше прав на Черкесию, чтобы «отказываться» или «претендовать».

Российское правительство не удовлетворяется тем, что отдает не принадлежащую ей Черкесию Турции, она хочет заставить последнюю принять всерьез свой «суверенитет» над Черкесией.

Ясский договор 1792 г. на этом настаивает: «блиста­тельная Порта обязуется употребить все свои усилия на то, чтобы держать в строгом повиновении народы, ея поддан­ных, живущих по левому берегу Кубани».

Следуя этому же порядку вещей, Россия по договору Бухареста 1812 г. «возвращает» Турции Анапу и Сунджук-Кале, отобранные от черкесов.

Упомянутый Адрианопольский трактат 14 сентября 1829 г. в статье 4-й указывает, что «все побережье Черного моря, от устья Кубани до порта Святого Николая вклю­чительно, останется вечно под государством Российской Империи».

Петербургская Конвенция 1834 г. подтвердила и уточнила статью трактата.

Как раз в этот период черкесы подчинились «Великому свободному собранию». Вся страна была разделена на 12 округов. Правительство послало во главе с Исмаилом Зеушем посольство в Турцию, Францию и Англию и объя­вило всеобщую мобилизацию.

Символом черкесского единства служил националь­ный флаг 1830 года зеленого цвета с тремя скрещенными стрелами и 12 звездами по количеству основных племен и округов Объединенной Черкесии.

Лондонский кабинет, давно следивший с тревогой за прогрессом русского внедрения на Кавказе, реагировал в свою очередь на Адрианопольский трактат.

Так, лорд Аберди писал в конце 1829 г. английскому послу в Петербурге, что Адрианопольский трактат передал в руки России ключи к Персии и Турции. Английский по­сол в Турции Понжоби входит в контакт с черкесскими представителями. В 1834 году он помогает Давиду Уркхарту поехать в Черкесию для анкеты. Снабженный пись­мами Сафера Заноко, черкесского представителя в Турции, он мог собрать сведения о стране, которые производят на посла сильнейшее впечатление. Сам Уркхарт покидает пост первого секретаря посольства и посвящает себя делу защиты Черкесии, фанатическим другом которой он дела­ется.

В 1835 г. Понжоби посылает несколько телеграмм своему правительству (44). В них он подчеркивал отсутствие у России всяких прав на Черкесию и важность стратеги­ческого положения этой страны. Тот же крик тревоги был и со стороны британского посла в Персии. В самой Англии общественное мнение все больше интересуется Черкесией. Этому помогает Уркхарт своими статьями и брошюрами и в особенности после инцидента с пароходом «Lord Spenser», задержанным русскими в 1835 году недалеко от Геленджика. Этот инцидент вызвал большое возбуждение в Англии. В результате энергичной ноты Пальмерстона Петербург уступил и возместил ущерб. Но блокада чер­кесского побережья продолжалась.

Король Вильгельм IV, ярый противник Адрианопольского договора, решил ближе изучить черкесские дела. Не посвящая Пальмерстона, премьер-министра, но по согла­шению с двумя товарищами министра иностранных дел, со своим личным секретарем, а также с послами в Турции и Персии, он поручил James Bell зафрахтовать судно «Vixen» «для торговли с Черкесией». Пароход прибыл на черкесское побережье в ноябре 1836 года и стоял в порту уже 36 часов, когда был захвачен русским патрульным судном под предлогом нарушения блокады. Как король и ожидал, общественное мнение остро реагировало на этот новый удар по британскому престижу. Палата Общин об­суждала инцидент 6 июня 1837 г. после запоздалой ноты Пальмерстона в Петербург и ответа последнего. Пальмерстон удовлетворился ответом русского правительства (45). Уступчивость объяснялась еще тем, что король -душа этого дела - заболел и вкоре умер. Дело «Vixen» было похоронено. Вопрос о «Vixen» вспомнил снова 18 марта 1848 г. депутат Анстей, который открыто объявил Пальмерстона в измене Англии и Черкесии, в том, что он обманул парламент, что он государственный изменник и т. д. Министр получил при голосовании всего 16 голосов большинства.

Между прочим,  некоторые советские авторы  (как, например, Н. А. Смирнов в своей брошюре «Реакционная сущность движения мюридизма и Шамиля на Кавказе», Москва, 1952, стр. 4 и сл.) обвиняли своих коллег в том, что они «обошли прямые высказывания Маркса и Энгельса», которые якобы отрицательно относились к движению Шамиля и борьбе северокавказцев, и эта фальсификация служила для них одним из главных аргументов в объявле­нии движения северокавказцев «агентурным и реакци­онным».

На самом деле это было не так. Наоборот, Маркс и Энгельс обвиняли англичан, что они недостаточно помо­гали северокавказцам. Так, К. Маркс по поводу захвата «Виксена» писал: «Захват «Виксена» бесспорно давал лучший повод лорду Пальмерстону выполнять свое обещание - «защищать интересы страны и поддержать ее честь». Но, кроме чести британского флага и интересов бри­танской торговли, дело шло о чем-то другом – незави­симости Черкесии (под «Черкесией» здесь имеется в виду весь Северный Кавказ - Р. Т.).

«Ожидание,- продолжал К. Маркс,- что Черкесия найдет защиту у «владычицы морей», казалось тем более обоснован­ным, что незадолго до этих событий, после зрелого размышле­ния и многонедельной переписки с различными правительст­венными ведомствами, была напечатана в "Portfolio" - перио­дическом органе, близком министерству иностранных дел, - декларация Черкесии о ее независимости и что на карте, ре­дактированной лордом Пальмерстоном, Черкесия была обозна­чена как независимая страна. В этот день склонный к шуткам лорд избег вотума неодобрения только благодаря 16 голосам: 184 голосовали против, 200 - за него. Эти 16 голосов не заглушат голоса истории и не приведут к молчанию кавказских горцев, звон оружия которых доказывает миру, что Кавказ не «при­надлежит теперь России, как уверяет граф Нессельроде» и как повторяет вслед за ним лорд Пальмерстон» (К. Маркс и Ф. Эн­гельс, Соч., т. IX, стр. 541, 542, 543, 548).

Мало того, Маркс в письме к Энгельсу 7 июня 1864 г. писал:

«Чрезвычайный шаг, который русские совершили теперь на Кавказе и к которому Европа присматривается с идиотским равнодушием, почти принуждает их закрывать глаза на то, что делается на другой стороне и облегчает им эту возможность. Эти два дела: подавление польского восстания и завоевание Кавказа я считаю самыми серьезными европейскими событиями со вре­мени 1815 г. » (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 188).

Энгельс же в своей статье «Горная война прежде и теперь» писал:

«Существует еще другая форма оборонительной горной войны, которая приобрела широкую известность в наше время; эта форма присуща национальным восстаниям и партизанской войне... Мы имеем четыре примера такой войны: тирольское восстание, испанская партизанская война против Наполеона, баскское карлистское восстание и война кавказских племен против России». И далее Энгельс указывает, что борьба на Кавказе «из всех таких войн покрыла горцев наибольшей славой» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XI, ч. 1-я, стр. 177).

Официально стоя на позиции невмешательства, Ан­глия, таким образом, толкала черкесов на борьбу, давая помощь в очень маленьком размере в виде открытия под­писки в пользу черкесов, посылки кое-каких пушек, ору­жия, пороха, издания журнала «Free Press» Уркхартом, создания черкесских комитетов в английских городах и т. д.

Оттоманская Турция оказывала также мало военной помощи.

В некоторых же советских исследованиях приводи­лись, начиная примерно с 1950 по 1955 г., как сенсаци­онные, документы о связях северокавказцев, в особенности Шамиля, с англичанами и турками, о проникновении англо-турецких эмиссаров и т. д.

А. М. Пикман, получивший теперь новое задание от коммунистической партии реабилитировать движение Шамиля и пересмотреть историю народов Северного Кав­каза, между прочим пишет:

«На горцев напали царские колонизаторы, жгли их аулы, истребляли население. Разве в таких условиях Шамиль и горцы не могли воспользоваться поддержкой, откуда бы она ни шла? Маленький народ, на который обрушилась колоссальная царская империя, нуждался в помощи оружием. Для защиты своей жизни и своей родины он должен был брать оружие там, где только мог его достать. И польские повстанцы, и Мадзини, и Гарибальди, и Кошут также пользовались для этой цели по­мощью иностранцев. Если царская Россия «имела право» на сношения с иностранными государствами и принимала от них помощь, то почему должны были горцы, защищавшие свою страну от царизма, лишать себя этого права?

В действительности-то больше было разговоров о помощи, чем реальной помощи (имеются в виду Англия и Турция - Р. Т.). Уркхарт прямо заявил черкесам, что они не должны «полагаться на заграничную помощь» (А. М. Пикман. О борьбе кавказских горцев, ж. «Вопросы Истории», 3, 1956, стр. 80).

«Кубанский сборник» сообщал в свое время, что «из донесений нашего посланника в Константинополе минист­ру иностранных дел графу Нессельроду видно, что депутаты эти (северокавказцев - Р. Т.) положительно узнали, что нет никаких оснований рассчитывать черкесам на помощь или содействие Турции и египетского паши...» («Кубанский сборник», стр. 19).

Необходимо остановиться вкратце и на истории дви­жения Шамиля и вообще всех северокавказских народов. Совсем недавно советские историки утверждали, что «...движение Шамиля не носило массового характера и сводилось к действиям "кучки бандитов"»,- пишет вышеуказанный А. М. Пикман, стр. 78.

Опровергая утверждения своих коллег, А. М. Пикман доказывает, что «Если в этом движении действительно участвовала только «кучка» людей, то спрашивается: против кого же тогда в течение десятков лет сражались громадные царские армии? Только в Андийской и Даргинской операциях против Шамиля действо­вали: Чеченский отряд под начальством командующего 5-м пе­хотным корпусом генерала от инфантерии Лидерса в составе 13-ти батальонов, кроме милиции, 28-ми орудий и 13-ти сотен конницы; Дагестанский отряд под начальством генерал-лейте­нанта князя Бебутова, состоящий из 10-ти батальонов, 18 ору­дий и 3-х сотен конницы; вспомогательные отряды: Самурский под командованием генерал-майора князя Аргутинского, сос­тоявший из 11 1/4 батальонов, кроме милиции, 12 орудий и 17 сотен конницы; Лезгинский, под командованием генерал-лей­тенанта Шварца, состоявший из 5-ти батальонов, кроме ми­лиции и пеших драгун, 12-ти орудий и 5-ти сотен конницы. Нужно упомянуть еще Назрановский отряд, который имел назначение охранять спокойствие в занимаемом им крае и сос­тоял из 5-ти батальонов, 8-ми орудий и 16,5 сотен конницы. Этим отрядом командовал генерал-майор Нестеров (А. М. Пик­ман. Указ, соч., стр. 78, ср. Акты Кавказской Археологической комиссии, т. X, Тифлис, 1885, стр. 389).

А. М. Пикман далее пишет: «Такие громадные армии не могли посылаться против «кучки бандитов». Нет сомнения, что весь народ ненавидел царских завоевателей и в той или иной форме вел с ними борьбу. Даже документы, исходившие от царских генералов и чинов­ников, говорят о народном характере движения, руководимого Шамилем. Князь Барятинский, заменивший престарелого кн. Воронцова на посту кавказского наместника, писал военному министру об «общей всего народа вражде против нас», о том, что Сефер-бей и Амин-бей были «в своем кругу как бы знаменем, около которого группировались разрозненные общины и пле­мена для отчаянной борьбы с угрожавшим им русским господ­ством» (А. М. Пикман. Указ, соч., стр. 78, ср. «Кубанский сбор­ник», стр. 150).

Таким образом мы видим, что борьба северокавказцев за свою независимость была общей, единой борьбой за свое существование, как единой нации и вопрос был поставлен совершенно правильно.

Упомянутый уже Edmund Spenser в своей книге «Travels in Circassia» приводит весьма знаменательный документ, не потерявший своей силы и в настоящее время - «Декларация независимости», в которой объединен­ные Северокавказские народы обращаются к «Монархам Европы и Азии». Удивляет при этом досто­инство, которым дышит этот дипломатический документ, адресованный борцам за независимость к тогдашним вер­шителям судеб мира. «Декларация» начинается жалобой на султана, кото­рый, как глава Ислама, не проявил достаточной заинтере­сованности судьбой черкесов и оставил их без помощи.

Далее в декларации говорится: «Население Кавказа, не поддаваясь России и не имея от нее покоя, многие годы ведет с ней постоянную войну. Войну эту ведет оно своими собственными силами. Оно никогда не полу­чало помощи от кого-либо. Когда-то султан, как духовный глава мусульман, имел власть в наших провинциях, но потом жители берега Черного моря, верившие в него, были оставлены без по­мощи... В дальнейшем Порта также каждый раз предавала и оставляла их. Один паша открыл ворота Анапы московскому золоту, говоря черкесам, что Россия идет... как друг, другой паша снова предал их... Черкесы вновь послали делегацию к султану... Они были приняты, но холодно. Они обращались также к Пер­сии, но с еще меньшим успехом, и наконец, к Магомет Али (Известный правитель Египта. Р. Т.), который, хотя и оценил их преданность, но был также далек помочь им... Нам невыно­симо угнетение России, так как она враждебно относится к обычаям, чести и счастью всего народа. Иначе, почему бы чер­кесы так долго воевали против России?... Предательски пос­тупают ее генералы и жестоки ее солдаты... Никто не имел бы пользы от того, если бы черкесы были уничтожены. Наоборот, в интересах всех поддержать нас. Сотни тысяч московских войск находятся на нашей земле, воюя с нами, или преследуя и бло­кируя нас, принуждают воевать с ними. Сотни тысяч людей рассеяны на наших землях и крутых скалах, и... желают опус­тошить наши богатые равнины и поработить наш край и нас самих. Наши горы являются защитой для Персии и Турции, которые, не оказывая нам помощи, хотят эти горы сделать во­ротами, являющимися единственным прикрытием для обеих... Мы знаем, что Россия не является единственной силой на свете. Мы знаем, что существуют иные государства, которые сильнее России и которые, хотя могущественны, являются милости­выми..., которые покровительствуют слабым, которые не явля­ются друзьями России, а скорее ее врагами, которые не являются врагами султана, но его друзьями. Мы знаем, что Англия и Франция являются первыми среди народов мира и были боль­шими и могущественными еще в то время, когда Россия пришла в маленькой лодке и получила от нас разрешение ловить рыбу в Азовском море... Мы не сомневаемся, что такие умные народы знают, что мы не являемся русскими, и, хотя мы... не имеем артиллерии, генералов, строгой воинской организованности, флота и богатства, все же являемся честным и миролюбивым народом, и что мы ненавидим Россию из-за нашего правого дела и всегда бьемся с ней. Для нас является огромным унижением, когда мы узнаем, что на картах, печатаемых в Европе, наша страна отмечается, как часть России. Трактаты, о которых мы ничего не знаем и которые подписывались между Россией и Турцией, отдают русским воинам, заставляющих Россию тре­петать, и горы, где русская нога никогда не ступала. Россия утверждает на Западе, что черкесы являются ее невольниками и дикими грабителями или же просто дикими, которых доброта не может смягчить, а нормы закона удержать. Мы протестуем во имя Бога против такой лжи... 40 лет мы боремся открыто против обвинений нашим оружием и отстаиваем свою независимость. Доказательством этого является проливаемая нами кровь. Мы не желаем чужого господства и спасаем свою страну... Да не будет могущественнее нации, чем Англия, к которой об­ращены наши взоры и протянуты наши руки и которая может помочь нам, когда мы подвергаемся несправедливости. Пусть не открываются ее уши на хитрость русских, когда они будут ста­раться затушевать просьбу черкесов. Пусть ее представители между народами называют их (русских) дикими варварами и клеветниками... Нас 4 миллиона (имеются в виду и другие северокавказцы, которые называют себя черкесами. Р. Т.). Мы имеем форму правления и свойство покоряться закону. Вождь на время войны выбирался всеми и ему беспрекословно послушны наши князья; наши правители управляли согласно нашим традициям и с большим авторитетом, как в больших государствах, вокруг нас находящихся... Мы правили почти на целом Востоке (намек на то, что уже в те времена черкесы за­нимали ответственные посты во многих государствах Ближнего и Среднего Востока. Р. Т.). Россия пыталась всякий раз, когда она одолевала, разделить на части нашу территорию и содей­ствовала тому, чтобы принудить нас к условию крепостничест­ва. Она вносила нас в список своей армии, желая усилить себя за счет нашего пота и крови; она заставляла воевать нас в своих рядах и порабощать других - даже наших собственных сооте­чественников и единоверцев...

Было бы длинной и печальной историей рассказывать ее (России) ужасные поступки, преследования веры, лживые обе­щания. Она окружила наш край со всех сторон, отрезая нас от жизненно необходимой связи с иными государствами; она прер­вала нашу торговлю; она принуждает нас ложиться под нож и подкупает или уничтожает отдельные части наших родов; она истребляет целые племена и деревни (аулы); она подкупала изменнических военачальников Порты; она обрекает нас на нищету и, благодаря недостойным приемам, старается вызвать против нас негодование целого света - свой ложью старается очернить нас в глазах христианских народов Европы.

Мы потеряли в борьбе много людей, которые могли бы составить армию в многие сотни тысяч воинов. Но мы, наконец, объединены все, как один, общей ненавистью к России...

Правда, мы имеем некоторое количество людей, которых император приближает к себе, льстя им, и которые предпочи­тают ласку императора, рискуя свободой своей родины, но это нас не страшит. Россия строит мосты и форты на нашей тер­ритории, но она не смеет выйти из своих укреплений. Недавно 50 000 русских солдат сделали набег в наши пределы, но были разбиты.

Только оружием, но не словами покоряются страны. Если Россия и покорит нас, то не оружием, а тем, что отрежет нам пути сообщения, сделает море непроходимым из-за блокады берегов; уничтожит не только наши суда, но и суда иных держав, которые приходят к нам, лишит нас рынков для нашей продукции, вос­препятствует нам в получении соли, пороха и других необхо­димых предметов в войне и в нашей жизни. Но мы всё еще независимы, мы воюем и побеждаем... Кто имеет силу, чтобы освободить нас?» (46).

Таковы дипломатические стороны и последствия русско-черкесской войны. Военные операции против Черкесии давно были под­готовлены с юга, со стороны Абхазии. Эта страна подпадает в 1453 г. под влияние турок, как и соседние провинции Грузии. Чтобы обеспечить здесь свои позиции, турки построили в 1578 г. крепости в Сухуми и Поти и вскоре несколько опорных пунктов на Черкесском побережье без права, однако, проникнуть вглубь страны. Владычество турок, часто сопровождавшееся волнениями в стране, кон­чилось внедрением ислама в Абхазии, бывшей христиан­ской. К концу XVIII века один из князей Шервашидзе, бывших владетелей Абхазии, Килич-бей, завладев Сухумом и, распространив свою власть на всю страну, хода­тайствовал перед султаном о покровительстве. Султан признал его царствующим князем Абхазии. Но эта милость сменилась гневом, когда князь дал приют мятежному паше Трапезунда, осужденному на смерть султаном. В это время Грузия была присоединена к России и Килич-бею не труд­но было найти другого покровителя в лице России. В про­тивовес ему Порта выдвинула тогда старшего его сына Аслан-бея; в результате заговора Килич-бей был убит и четыре брата Аслан-бея попали в опалу. Последние под­няли всю Абхазию. Один из них Сефер-бей призвал на помощь русских, изъявив готовность признать их протек­торат. Русские этим воспользовались, чтобы ввести свои войска в Сухум. Однако Аслан-бей, опиравшийся на Тур­цию, нашел сторонников среди недовольных элементов населения. В результате этих споров и интриг страна была ввергнута в хаос. Трон переходил из рук в руки. Так про­должалось до заключения Адрианопольского договора. Россия, ссылаясь на условия этого мира, заняла порты Абхазии: Бамбари, Питзунду и Гагры и была намерена продвинуться дальше на север по Черкесскому побережью. Абхазские и черкесские племена: садцы, убыхи, шапсуги и др. отбивали в течение года попытки русских высадиться на берег. В 1831 г. два полка в 5 000 человек под командой генерала Бергмана смогли овладеть Геленджиком, не­смотря на отчаянное сопротивление натухайцев и шап­сугов. Но вскоре черкесы заставили русских покинуть не только Геленджик, но также Гагры, Питзунду и Бамбари. В руках врага остались лишь Сухуми и Анапа, захваченные русскими в последний раз в 1828 году во время Русско-турецкой войны. В это время на севере Черкесии действия русских войск носили такой же характер, как и в Дагестане: с громадными трудностями они нападали на укрепленные селения, уничтожая все на пути, сжигали деревни, жатву и уходили.

Здесь началась регулярная война в 1830 г. под личным командованием Паскевича, главнокомандующего Кавказ­ской армией. В течение 8 лет почти все русские силы на Кавказе были направлены против Черкесии. Наступление велось с суши и с моря. Русские исходили всю лесную плоскость и часть гор от Геленджика до Анапы, оставляя после себя развалины сожженных селений. Эти походы, главным образом под командованием генерала Вельями­нова, не дали русским никаких результатов. Под командой Хаудуко Мансур из фамилии натухайской Шупако, этого «некоронованного короля» Черкесии, Щурухуко Тугуза из фамилии Берзек, «заблудившегося рыцаря», жившего не в свою эпоху, Тугузуко Казбеча (Казбек), «льва Черкесии» и др. сводили на нет все усилия и жертвы русских войск. С моря русские операции шли успешнее: в апреле 1838 г. они овладели, после кровавых боев с убыхами, устьем реки Сочи и построили здесь флот Алексеевский (впоследствии Новачинский). В том же году отряд генерала Раевского построил форт Вельяминовский при устье Туапсе. В 1839        г. были созданы редуты в разных пунктах: Головин­ский, Лазаревский и др. Как раз в это время английский эмиссар Белл находился в стране убыхов. Он поощрял атаки на форты, сам участвовал в ночном деле против форта Новачинского 9-10 октября 1839 г. В 1838 г. 1250 представителей всей Черкесии обра­тились с просьбой к королеве Виктории вмешаться в кон­фликт, но безуспешно. В 1840 году черкесы решили захватить обратно форты: Лазаревский, Вельяминовский, Михайловский и Никола­евский под руководством Берзека, Хаудуко Мансура, Дзепша, в то время как усилия «Братского Единения» в Закубанье под руководством князей Айтека Болотоко, Джанбулата Атажукина и др., связанных клятвой верности народу и борьбы против России, низвели на нет все по­пытки русских проникнуть вглубь страны.

С 1839 г. главные усилия русских были направлены против Дагестана. На Кубани же прибегли предпочти­тельно к системе заселения казаками передовых линий и завоеванных областей с выселением оттуда черкесов. В 1840       г. началось занятие казачьими станицами «Лабинской линии». За последние годы здесь было уже 15 станиц, из которых сформировались Лабинские полки. Главный контингент как этих, так и Сунженских казаков, состоял из так называемых линейных казаков. Последние составля­лись из женатых русских солдат, государственных кресть­ян и разных переселенцев из России.

До 1956 г. Россия не смогла завладеть в Черкесии больше, чем двумя третями течения реки Лабы. Но зато русские офицеры «фазаны», как их называли, без труда и большого риска, делали карьеру за счет сжигаемых чер­кесских деревень. Так, в январе 1852 г. отряды адмирала Серебрякова сожгли 44 аула в землях натухайцев и шап­сугов. Между прочим легкомысленная жестокость русских офицеров сочеталась с романтическим увлечением всем черкесским: папахой, черкеской, оружием и т. д.

После объявления Крымской войны Россия придавала большое значение Кавказу и не увела оттуда войск, хотя она имела здесь 280 тыс. солдат, а в Крыму зимой 1855 г. ее армия численно уступала союзной. В критические мо­менты Россия еще больше усиливала состав Кавказской армии. Ее содержание обходилось России очень дорого. Российское правительство полагало, что если под Сева­стополем речь могла идти о престиже, то на Кавказе дело шло о существовании. Правящие круги были убеждены, что «Кавказ составляет половину всей политической бу­дущности России».

Вся Европа и Россия ожидали, что союзники будут действовать с северокавказцами. Но они этого не сделали, хотя черкесы делали все, чтобы склонить их к этому. Они почти убедили французского маршала Saint Arnaud. Ему был представлен проект десанта в Анапу и Цемез. В это время в Варне, центре союзных штабов, находилась чер­кесская делегация. Но чтобы принять этот план, требова­лось согласие английского правительства. Во главе же последнего находился все тот же Пальмерстон. Кроме того, в английском штабе не было единогласия: консул Longworth, автор книги "A Year among the Circassians" (в двух томах), был командирован туда с заданием попросить для союзников 6 тыс. кавалерии, но встретил препятствия со стороны английского адмирала Stewart.

Черкесская делегация в Варне была принята союзным командованием крайне любезно и в честь ее были устроены военные парады, но прямого обещания со стороны союз­ников она не получила. Да и сами черкесы заняли выжи­дательную позицию, так как союзники не дали заверений освободить даже Армению, Грузию и вообще Кавказ.

На Парижском конгрессе 1856 г. Англия пыталась ог­раничить движение русских за Кубань и помешать им в стройке крепостей на Черкесском побережье, но Франция не поддержала ее.

На заключительном заседании 1 марта 1856 года лорд Кларендон резко поставил черкесский воп­рос. Глава турецкой делегации, великий визирь, признал, однако, формальные доводы русского делегата графа Ор­лова, ссылавшегося на условия Адрианопольского трак­тата и Петербургской конвенции 1834 г. С явным смуще­нием он добавил к этому, что за это время могли произойти отклонения от установленных границ, что Порта имела намерение еще до войны сделать Петербургскому кабинету предложение по этому вопросу и что ныне ему поручено заявить о желательности назначить специальных комис­саров для проверки и исправления границ Черкесии. Кон­ференция согласилась на составление такой комиссии из представителей Англии, Франции, Турции и России. Она должна была закончить свою работу через 8 месяцев, но никто себя не обманывал насчет этой процедуры и решение осталось на бумаге. Так был похоронен черкесский вопрос на парижской Конференции. Как ни настаивал английский представитель на признании независимости Черкесии, вопрос не мог пройти ввиду позиции Наполеона III.

Разочарование, которое испытал лорд Кларендон, привело его в смущение, а временами вызывало даже раздражение, - писал граф Орлов своему министру ино­странных дел Нессельроде.

Только некоторые статьи Парижского трактата, ка­залось, давали Черкесии кое-какие гарантии. Так, ст. 11-я объявляла Черное море нейтральным, оно было открыто коммерческому флоту всякой державы и закрыто военным флотам. Но скоро Россия нарушила и эту статью, препят­ствуя торговым сношениям Черкесии по морю.

Запрошенный же по этому вопросу в палате Общин лорд Russel ответил, что ему не надлежит вмешиваться в русско-черкесские отношения и в 1864 году Россия имела на Черном море уже 42 военных судна.

4. Насильственное выселение черкесов

Вскоре после заключения мира в Париже Кавказская война возобновилась с невиданной до того времени энер­гией и жестокостью со стороны России.

Главный удар был направлен сначала против Восточ­ного Кавказа. Действия же в Черкессии в 1857 г. происхо­дят на двух оконечностях и в Центре и, имея по русскому плану ограниченные цели, закончились в 1860 году. Восточный отряд действовал между Кубанью и Лабой, заселив эту полосу казаками Урупской бригады, выселив местное население в Турцию. Центральный отряд действовал в южной Кубани. Натухайцы сопротивлялись против За­падного отряда в течение трех лет, хотя были отрезаны от шапсугов и деревни их уничтожались (в конце 1858 г. полковник Бабич сжег 23 деревни), и шапсуги вынуждены были в 1860 г. сложить оружие.

Еще до этого бжедухи, считавшиеся с 1851 г. «зами­ренными», но со времени Крымской войны снова в войне, были покорены в июле 1859 г. после того, как Бабич сжег их 44 деревни.

Осенью 1859 г. русские двинулись с Лабинской линии к верховьям Фарса. По совету вышеуказанного Мухам­мед-Амина, абзахи решили вступить в переговоры с про­тивником, и 20 февраля 1859 г. в местности Хомасты был заключен мир, в силу которого абзахи признавали русскую власть, но требовали себе внутреннюю автономию. Этот договор вызвал нападки со стороны некоторых кругов России, которые думали, что он замедлит покорение Черкесии.

С 1860 г., с назначением графа Евдокимова команду­ющим войсками Кубани, окончательно был одобрен план покорения и заселения Черкесии казаками.

«Положение о заселении Западного Кавказа» было утверждено в мае 1862 г., но исполнение по этому плану началось за год раньше. Причем Линейные казаки были соединены с Черноморскими в одно Кубанское казачье войско.

В 1861 г. к переселению на черкесские земли были назначены 1-ый Хоперский казачий полк и некоторые черноморские станицы. Казаки эти заволновались и не хотели подчиниться. Русское правительство временно от­казалось от своих намерений, но привилегии, денежные ссуды и количество земельного надела до 30 га на душу - лучшей, чем где бы то ни было в Империи земли, - скло­нили казаков и солдат. Видя, что абзахи не нарушают до­говора 1859 г., Евдокимов приступил к выселению черке­сов между Лабой и Белой (Шхагуаше), не взирая на их протесты. К осени 1861 г. все пространство между этими реками было занято русскими, а черкесы вынуждены были переселиться в Турцию (бесленеевцы полностью, кемиргоевцы и кабардинцы частично). Черкесская депутация в Тифлисе, жаловавшаяся на нарушение договора, не имела, конечно, никакого успеха.

На Западе война против шапсугов велась еще более жестоко: все деревни сжигались русскими войсками и страна заселялась казаками.

Той же осенью на Кубань приехал император Александр II, т. к. огромные жертвы, сопряженные с планом изгнания черкесов, и жестокость этой меры смущали русских солдат. Приезд царя имел целью поднять дух войск и укрепить решимость командования. Вся Черкесия прислала делегацию к императору в лагерь около Хамкет; она изъявляла готовность страны признать русское владычество, но просила вывести их войска и казаков из черкесской земли за Кубань и Лабу.

По отклонении этих условий черкесам не оставалось ничего другого, как бороться до конца. Русские войска действовали со всей поспешностью и жестокостью, на ка­кую только они были способны. Лихорадочно строились станицы: с весны 1861 г. за один год было воздвигнуто 35.

В этот критический период борьбы за существование, 13 июня 1861 г. Национальный Совет избрал Военное правительство из 15 чел. Оно постановило обнародовать всеобщую мобилизацию и объявить священную войну; признало необходимым принудить силой джигитов, юж­ных соседей убыхов, к воинской повинности. Главная тяжесть войны падала на абзахов и шапсугов: политичес­кое и дипломатическое руководство принадлежало к концу войны убыхским вождям: Зеуш, Хундж и Берзек.

Высадка со стороны Абхазии и разрушение подожженого русским десантом здания Великого Свободного Соб­рания не произвели на черкесов ожидаемого воздействия. Наоборот, страна все больше вооружалась и 65 тыс. чер­кесских бойцов стояло лицом к лицу против трехсот тысяч русских штыков.

Положение русских, несмотря на огромное превосходство сил, казалось критическим, так как никогда черкесы не проявляли такого напряжения сил. После нескольких месяцев шапсуги, однако, пали и в октябре и ноябре месяце 1862 г. они были поголовно изгнаны из своей земли и вынуждены были переселиться в Турцию.

При новом наместнике на Кавказе, великом князе Михаиле Николаевиче (декабрь 1862 г.), несмотря на поль­ское восстание 1863 г. и всеобщее вооружение, русские действовали форсированным темпом, чтобы добить черке­сов, так как русское правительство боялось вмешательства иностранных держав. Великий князь принял даже на себя личное руководство операциями. В марте 1863 г. он дей­ствует по рекам Псекупсу и Пшеха. В длинной полосе лесных предгорий от реки Абина до Шабша оставались только развалины деревень. Самые тяжелые бои и разру­шения имели место по долинам рек Пшеха и Пшиша по направлению к Гойтхскому перевалу. С 15 по 28 ноября 1862 г. половина русских солдат целыми днями занималась только тем, что подкладывала пучки горящей соломы под крыши домов и подбирала оставленное добро, прикладами ружей открывая сундуки. Поход с 4 ноября до 11 декабря имел целью уничтожить все селения между Белой и Пшехой (31 декабря 1862 г. погиб здесь в бою и известный абхазский деятель и герой Цемук).

В это время шапсуги на побережье Черного моря вы­держивали натиск Адагумской колонны, а абзахи, окру­женные со всех сторон, должны были сложить оружие и в урочище Мельгашни, в присутствии графа Евдокимова, подписать условия сдачи (ноябрь 1863 г.). Им было пред­ложено покинуть свои земли и переселиться в Турцию.

Следуя принципу: «где остановилась нога русского солдата, там земля делалась русской», генерал Бабич, «за­воеватель шапсугов», и другие двигались по берегу моря на юг, уничтожая аулы. Они были на границе земли убыхов. Маленькая Убыхия стала последней цитаделью чер­кесской свободы. Убыхи и другие черкесы делали послед­ние усилия, чтобы продлить агонию, но русские сжимали все теснее кольцо; с юга Гагр был высажен десант в самом сердце убыхской земли, а с севера наступали через горы и по морскому берегу три колонны. Последнее сопротивле­ние было сломлено. Война была фактически закончена. Оставались еще только маленькие прибрежные племена: псху, ахципсоу, аибго и джигитов. Но в течение мая эти племена были почти поголовно уничтожены. Видя это, часть черкесов, собранных со всех концов страны, броси­лась в исступлении отчаяния в долину Аибго. За четыре дня (с 7 по 11 мая) русские были отбиты с большими по­терями. Подведенная тяжелая артиллерия начала тогда изрыгать железо и огонь в маленькую долину. Ни один из защитников, символизировавших гибель Черкесии, не спасся, взятие этой маленькой, затерянной в горах, доли­ны, было последним актом длинной трагедии черкесского народа.

21 мая 1864 г. на поляне, находящейся в Ахчипсоу, великий князь собрал свои войска, чтобы отслужить бла­годарственное молебствие и тотчас же послал телеграмму своему брату, поздравляя его с окончанием Кавказской войны.

Давид Уркхарт, оставшийся до конца своей жизни верным черкесскому делу, выпустил 1 июня 1864 г. Номер «Free Press», окруженный черной каймой. Он сообщал ко­нец Черкессии. Почти вся европейская печать выражала сожаление перед потерей черкесами своей независимости. Необычайная жестокость, с какой Россия вела войну против черкесов, объяснялась не только упорным сопро­тивлением последних, длительностью войны, стоившей им со времени Екатерины II полтора миллиона человеческих жизней, неисчислимых страданий и расходов, но и тем, что война не могла не быть таковой, согласно плану России, по которому речь шла не только о покорении, а об унич­тожении народа.

Генерал Фадеев писал: «Горцы потерпели страшное бедствие... В этом нечего запираться, потому что иначе и быть не могло, они встречали наши удары с каким-то бесчувствием. Как отдельный человек в поле не сдавался перед целым войском, но умирал убивая, так и народ после разорения до тла его деревень, произведенного в десятый раз, цепко держался на прежних местах...» (47). Как бы то ни было, черкесский народ не пошел бы на самоубийство, если бы русские его к тому не понуждали. Он знал и чувствовал, что русские решили «истребить его на­половину, чтобы заставить другую половину сложить ору­жие», - писал далее тот же генерал Фадеев.

Слово «погром» было произнесено самими русскими. Но не все пали от оружия русского. Одни погибли под метелями в горах и лесах, не имея очагов, так как враг сжигал все, другие от голода, так как враг уничтожал за­сеянные поля. Среди таких жертв большинство были жен­щины и дети.

Граф Евдокимов сам рассказывал:

«Я писал графу Сумарокову, для чего он упоминает в каж­дом донесении о замерзших телах, покрывающих дороги? Разве великий князь и я этого не знаем? Но разве от кого-нибудь зависит отвратить это бедствие?»

Иного ответа не мог дать тот, кто был одним из ви­новников и проводников плана массового народоубийства. Остатки черкесов за малым исключением были вы­нуждены выселиться в Турцию. Их изгнание было заранее предрешено и являлось целью войны России на Северном Кавказе.

«Великий князь совершенно разделял этот взгляд и довел покорение до такой полноты..., какой, может быть, никогда еще не было: подчинение горцев русской власти нисколько не из­бавило бы нас от иноземных интриг в этом крае. Нам нужно было обратить восточный берег Черного моря в русскую землю и для этого очистить от горцев все побережье...» (48).

Первое неофициальное выселение черкесов началось сейчас же после окончания Крымской войны и возобновления активных военных действий в Черкесии. В 1859-1860 гг. выселена большая часть абазинцев, живших между Кубанью и Урупом. В 1861 г. все бесленеевцы и некоторые другие должны были за ними последовать. К концу 1863 года главная масса абзахов присоединилась к числу вынужденных эмигрантов.

Толпы бездомных эмигрантов должны были зафрах­товывать маленькие турецкие кочерьмы или плоскодон­ные греческие суда, бравшие в несколько раз больше, чем они могли вместить и большей частью тонувшие.

Великий князь, свидетель потрясающих сцен голода, эпидемии и массовой смертности среди черкесов, разре­шил, наконец, зафрахтовать несколько кораблей и назна­чить три комиссии в Тамани, Новороссийске и Туапсе для отправки эмигрантов.

А. П. Берже, официальный русский историк Кавказ­ской войны, пишет по этому поводу следующее:

«Выселение черкесских племен как военная и политиче­ская мера началось в 1862 г., когда 10 мая состоялось утверж­дение постановления Кавказского Комитета о переселении гор­цев. Происходил открытый грабеж сильным более слабого.

Первыми были выселены натухайцы, занимавшие места в районе Анапы и Цемеза. Затем приступлено было к выселе­нию шапсугов и абадзехов. Русские войска сжигали поселения, а жителей теснили к морскому берегу, где их силой сажали на баржи для отправки в Турцию. Многие баржи тонули в отк­рытом море вместе с выселяемыми. В 1864 г. Северо-Западный Кавказ фактически лишился почти всего своего коренного на­селения. Примерно около 120-150 тыс. черкесов были выселены на указанные русским правительством места, а около 1 500 000 «добровольно» переселились в Турцию.

О том, как происходило переселение, свидетельствует донесение и русского консула в Трапезунде Мошнина. Вот что он пишет:

«Переселение в Батум началось только в последнее время. Черкесов прибыло туда около 6 000 человек, до 4 000 душ от­правлено в Чурук-су, на границу. Горцы пришли со скотом. Средняя смертность 7 человек в день. Скот изнурен и падает. От начала выселения в Трапезунде и окрестностях перебывало до 240 000 душ, умерло 19 000 душ. Теперь осталось 63 290 человек. Средняя смертность двести человек в день. Их отп­равляют по большей части в Самсун. В Керасунде около 15 000 душ. В Самсуне и окрестностях с лишком 110 000 душ. Смер­тность около 200 человек в день. Свирепствует сыпной тиф. В Синопе и Инеболе около 10 000 душ» и т. д. и т. д. Или вот что пишет уже раз цитированный Берже:

«Никогда не забуду я того подавляющего впечатления, которое произвели на меня горцы в Новороссийской бухте, где их собралось на берегу около 17 000 человек. Позднее ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к существованию и свирепствовавшая между ними эпидемия тифа и оспы, делали положение их отчаянным. И действительно, чье сердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, в рубище, лежащей на сырой земле под открытым небом с двумя малютками, из которых один в предсмертных судорогах боролся с жизнью, в то время как другой искал уто­ления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. А по­добных сцен встречалось не мало».

Таким образом, Кавказская война, продолжавшаяся без малого 100 лет, завершена была грандиозным грабежом имущества и земель черкесов и их выселением. Иными словами, цель, которую преследовало русское правитель­ство, выселяя коренное население Черкесии, заключалось, как сказано выше, в стратегическом обеспечении побере­жья Черного моря и в закреплении здесь позиции русского империализма. Совершая это злодеяние, русский импе­риализм, уже в царские времена, убедительно и ярко вы­являл свое истинное лицо истребителя народов.

Необходимо указать также и на то, что, заручившись согласием Оттоманского правительства относительно пре­доставления переселенцам возможности компактного рас­селения в Анатолии, вели пропаганду о поголовном уходе в Турцию и некоторые черкесские вожди. Причем эту волну переселенцев подталкивали не только штыки, но и религиозная провокация, искусно поддержанная русским правительством, и под конец принявшая вид массового психоза, захватившего не только черкесов, но и других северокавказцев.

Вот как передает это настроение эпохи Ed. Dulaurier: «Для черкесов турки были дружественным и священным народом. Они представляли себе султана, великого падишаха истинно верующих, как самого могущественного монарха в ми­ре, могущего осыпать их щедрой рукой неисчислимыми богат­ствами. Они воображали государство султанов убежищем, в ко­тором будут жить в довольствии и изобилии. Земли, которые они найдут там, будут широкой компенсацией за те, что Россия опустошила огнем и мечом...

На все советы оставаться на Кубани они отвечали... «Мы хотим жить и умереть среди наших братьев мусульман. Наше желание - дать покой нашим костям на священной земле...» (49).

Положение переселенцев в Турции оказалось, однако, критическим. Здесь они вымирали наполовину от болезней и лишений. На берегу Черного моря, около Самсуна, Керасуна и т. д. еще и сегодня показывают кладбища умер­ших во время эмиграции черкесов. Оттоманское прави­тельство относилось к черкесам с сожалением, но оно не могло обеспечить материально такое количество эмигран­тов. Поэтому оно посылало их зачастую к границам араб­ских стран (Моизл, Багдад и т. д.) для охраны спокойствия на окраинах, и непривычный климат косил переселенцев массами. Известный турецкий писатель Сулейман Пазиф в рецензии на первый роман черкесской писательницы Хайре Мелек Хунже (Намиток) писал, что там, где на ок­раинах Турции поселялись черкесы, кладбища возникали раньше деревень.

Переселение черкесов вызвало негодование во всей Европе, но новых поселенцев-казаков ожидал приятный сюрприз: многие посевы черкесов остались на корню, им нужно было их только пожать. Скоро на землях абзахов выросло 40 станиц. В прибрежной полосе от Геленджика до Туапсе - 12 станиц, большинство которых впоследствии было превращено в крестьянские села. С воздвигнутыми в 1863 г. и раньше станицами, общее количество их теперь составляло 111.

Русские правящие круги считали, что Закубанский край не мог быть обращен в русскую область иначе, как под видом казачьего войска.

Но так как старых черноморских, волжских и др. ка­заков было недостаточно, и черноморцы вообще отказы­вались переселиться в Закубанье, то посторонняя примесь была необходима для численности.

Этой примесью были русские солдаты, русские крес­тьяне и крепостные. Из них образовались линейные ка­заки, живущие к югу от Кубани, на бывшей черкесской земле, а «линейцы» составляют основу Войска кубанского. Богатейшая страна, о которой так много писали инос­транные путешественники, одичала. Вот как, например, описывал Белл хлебные поля Черкесии:

«Мы поднялись вверх по долине через довольно открытый лес, в котором лежали деревни и необыкновенно пышные поля... Затем шел ряд незначительных холмов и ложбинок, которые повсюду были так хорошо возделаны, края полей так чисто и хорошо огорожены, что я мог бы подумать, если бы позволяла окружающая обстановка, что вижу перед собой одно из лучших обработанных полей Йоркшира...» (50).

Такое же восторженное описание мы находим и у упомянутого выше Спенсера:

«С первого же момента, когда открылись передо мною черкесские долины, вид страны и населения превзошел самое пылкое мое представление. Вместо пустыни, населенной дика­рями (имеются в виду русские источники. Р. Т.), я нашел неп­рерывный ряд обработанных холмов, почти ни одного клочка земли не культивированного, огромные стада коз, лошадей и быков бродили в разных направлениях по колено в траве» (51)

И все это было разрушено Россией путем бессовестного насилия над спокойным и трудолюбивым народом, насе­лявшим эти места уже во времена Гомера. А что же взамен дали стране «культуртрегеры»?

Вот что пишет об этом русский историк П. С. Личков: «Надо сказать, впрочем, что и сама прилегающая страна (т. е. Черноморское побережье - Р. Т.) не в пример нынешнему времени, была в то время «обильна млеком и медом». В конце, например тридцатых годов, все побережье с прилегающей к нему горной полосой представляло тщательно разработанный оазис, где. наряду с дикими неприступными скалами и веко­выми (теперь беспощадно вырубленными на всех более доступ­ных местах) лесами, ютились прекрасные виноградники и зе­ленели роскошные нивы, расположенные местами даже на ис­кусственных террасах, снабженные водой из нарочито устро­енных каналов, оберегаемые от ливней искусственными водо­отливами... Умело пользуясь дарами богатой природы, горцы сумели воспользоваться близостью моря для расширения тор­говых сношений и увеличения размеров сбыта разнообразных продуктов своего хозяйства. Естественно, что во всех примор­ских пунктах, где морские суда могли найти хоть какую-либо защиту от морских ветров, шла оживленная торговля, потому что было что сбывать и было кому приобретать. Но кровавая война изгнала и уничтожила горцев, в корень разрушила их культуру, искусственные каналы заросли и засорились, стоив­шие много труда, искусственные террасы осыпались, обширные сады и прекрасные виноградники частью вырублены во время войны и в период заселения страны русскими, частью одичали и так обросли другими плодами деревьев, что теперь уже трудно определить, где кончается перевитая дикой виноградной лозой лесная чаща и где начинается бывшее культурное насажде­ние...» (52).

На ту же самую тему о культурной роли северокавказцев   и  разрушительном  влиянии   «культуртрегеров» высказывается другой историк Яков Абрамов. Он пишет: «Я уже указывал на запустение под русским владычеством огромных пространств на Западном Кавказе, которые прежде были покрыты горными лугами, нивами и виноградниками. То же самое явление приходится наблюдать и в Терской области (т. е. в центральной части Северного Кавказа - Р. Т.). Все три лета, которые я прожил здесь в Нальчике, я нагляделся, с каким бес­стыдством русские истребляли продукты кабардинской куль­туры и многолетнего труда» (53).

Вообще же вышеуказанный автор так характеризует положение страны, после насильственного выселения настоящих хозяев: «Богатейший край опустел. Казачество оказалось совер­шенно непригодным для внесения культуры. Огромные прос­транства земли, занятые прежде горцами, не вызывают даже ни в ком желания приобретения, так как они кажутся совершенно непригодными для культуры. А между тем, эти пространства были прежде заняты многочисленным населением и прекрасно культивированы. Теперь же превосходные нивы и луга, бук­вально созданные руками человеческими на голых каменных скалах, заросли мелким колючим кустарником и совершенно пропали для культуры» (54).

5. Черкесы под русской властью.

Русификаторские методы принудили черкесов после покорения их страны к частичным эмиграциям в Турцию, так как «Русское правительство самым безжалостным образом на­рушило все свои обещания и все человеческие и божеские за­коны...Правительство «Царя освободителя» начало наводить по­рядки во вновь завоеванных странах. асильственное распространение христианства, введение телесного наказания, полное неуважение к обычаям траны и национальным святыням, к неприкосновенности илища и собственности - вот первые действия «культуртрегеров», по­вергшие кавказское население в ужас и отчаяние» (55).

Современники были свидетелями того, как отбирались земли у северокавказцев и отдавались в потомственное владение русским офицерам и казачьему сословию: «В итоге таких колонизационных мероприятий получи­лась картина вопиющей социальной несправедливости: на долю одной семьи (северокавказской - Р. Т.) в среднем доставалось 0,5 десятин, в то время, как на долю казачьей семьи выпадало 29 десятин земли...» (56).

Северокавказцы всеми доступными им средствами боролись против этой несправедливости, ходатайствовали, убеждали, просили, наконец, об уравнивании земельных прав северокавказцев с казаками, но безрезультатно.

Вследствие этого в Чечне, Дагестане, Абхазии и других частях Кавказа имели место в 1865, 1866, 1877, 1898 и 1906 гг. крупные волнения и после подавления этих вол­нений большая часть северокавказцев и цебельдинцев предпочла изгнание в Турцию.

Факт пребывания многочисленной кавказской эмиг­рации в Турции, число которой достигало по различным статистическим данным 1-2 млн. человек, во главе с сы­новьями Шамиля - Кази Магаметом, Фазиль-пашой, а также Муса-пашой Кундуховым, оставивших также Кав­каз, не мог не беспокоить Россию 1877-1878 гг.

Поэтому, приблизительно за три года до этой войны, русское правительство командировало генерала Фадеева в Турцию переговорить с вышеуказанными лицами отно­сительно переселения на Афганскую границу оставшегося на Северном Кавказе и Дагестане населения для образо­вания там «Кавказского государства» под протекторатом России и отнесением всех расходов по переселению за счет русского правительства.

Это циничное и авантюрное предложение было отвер­гнуто Кази Магометом и Муса-пашой. Предположение царского правительства о том, что многочисленная кавказская эмиграция в Турции является угрозой для России оправдалось. В 1877-1878 гг. Кавказская добровольческая армия, имевшая во главе Кази Магамета Шамиля и Муса-пашу, приняла самое энергичное участие на Анатолийском фронте.

Финал войны, завершившийся Берлинским тракта­том, общеизвестен. Оттоманское правительство войну проиграло и вследствие этого затаенной мечте Муса-паши и других кавказских генералов - вернуться на Кавказ и избавить его от русских - не было суждено исполниться.

Необходимо указать и на то, что русские поэты и пи­сатели - Пушкин, Лермонтов, Лев Толстой, Марлинский и другие - создали вокруг имени черкесов романтическое, легендарное представление. Все эти писатели, воспевая облик черкеса, не находили, однако, мужества осудить варварские приемы их правительства в борьбе против этого храброго, свободолюбивого народа.

Так, например, Пушкин писал: «Смирись Кавказ, Ер­молов идет!». Только Лев Толстой в «Хаджи Мурате» зак­леймил способ ведения войны на Кавказе, но националь­ный поэт Украины Т. Шевченко в поэме «Прометей» от­крыто призывал черкесов к дальнейшей борьбе и воск­лицал: «Боритеся, поборите!», - слова, послужившие в свое время лозунгом украинской партии социал-революционе­ров.

При царском режиме черкесы, как и другие угнетен­ные нерусские народы, не имели возможности получить хотя бы минимальную автономию. Мало того, не только над черкесами, но и над всеми северокавказцами тяготел двойной гнет: первый - «военно-народное управление», второй - земельный вопрос:

«На основании законов «военно-народного управления»... имелся в бывших Кубанской и Терской областях наказной ата­ман - для казаков; а с правами генерал-губернатора - для севе­рокавказских племен... По многим делам уголовного характера, если обвиняемый оказался русским или казаком, он предавался гражданским судам. Северокавказец за то же преступление попадал под юрисдикцию исключительно военных судов и был судим военно-окружным судом, где дела в отношении северокавказцнв нередко оканчивались приговором к смертной каз­ни...

Земельный вопрос стоял до революции на Северном Кав­казе не менее остро. Из-за него постоянно происходили стычки, убийства и другие происшествия между коренным северокав­казским населением и казаками, преимущественно терскими. В течение почти целого столетия Кавказской войны сильнейшая во много раз Россия, в постепенном ходе военных действий, шаг за шагом оттесняла в горные ущелья автохтонных жителей Северного Кавказа. В конце концов, с окончанием войны на востоке Северного Кавказа (в Дагестане) в 1859 г., а на западе (в Черкесии) в 1864 г., сотни тысяч гектаров лучших, плодо­родных и хлебородных земель и неизмеримое количество бо­гатейших лесов были отведены русской властью казакам, а также отставным солдатам и крестьянам-переселенцам из Рос­сии, частью также переименованным в казаков.

В конце мая 1864 г. был обнародован указ... Александра II о том, что за народами Северного Кавказа «незыблемо, на веч­ные времена, сохраняются неприкосновенность их религии, адатов, земель и лесов». Этот указ царя был, однако, очень скоро нарушен. Вместо «неприкосновенности адатов» было введено вышеуказанное «военно-народное управление» с военно-судеб­ной юрисдикцией. Религиозные начала и свобода вероиспове­дания были урезаны. «Неприкосновенность земель и лесов» оказалась также пустым обещанием. Сотни тысяч гектаров зем­ли и прекрасные заповедные леса частью были розданы «вы­сокопоставленным лицам» и переселенцам, частью же объявле­ны собственностью казны, т. е. государственными землями. В результате, все без исключения северокавкаяские народы были обращены в малоземельных...» (57).

Начальство в отношении народного управления дей­ствовало по своему произволу, нарушая собственные зако­ны и местные обычаи. Очень часто оно прибегало к тяжким и суровым мерам. Вместе с тем, во имя своих политических интересов, русские нарушали священные права, преиму­щества и обычаи северокавказцев. Преследования дохо­дили до невероятия. Результатом всего этого, или вернее сказать, не здраво обдуманной системы, были: непрерывная долголетняя война и, наконец, вынужденное переселение народов в Турцию.

К удивлению северокавказцев правительство, вопреки правосудию, считало, что кавказские народы нужно дер­жать в покорности нищетой и страхом оружия, преграждая им путь ко всему тому, что может поддержать их нацио­нальность.

6. Гражданская война и независимость Северокав­казской республики

Многонациональный Кавказ воспринял весть о начале революции 1917 года по-разному. Одно было общим: все желали использовать революцию, как верное средство против многих болячек, оставшихся после отжившего ре­жима. Естественно было и стермление многих народов к объединению по этническим, языковым и религиозным признакам, так как царский строй, не отвечавший усло­виям жизни современности, рухнул и раскатилась волна революций по всей стране. Первый, так называемый «буржуазный тур революции», прошел без особого кровоп­ролития и старый строй заменил новый - Временное пра­вительство.

Благодаря близорукости, двойственной политике и трусости, этот строй, однако, также просуществовал не­долго и провалился. В этом водовороте как черкесы, так и другие народы Северного Кавказа, не остались безучастными.

С марта 1917 г. началась большая подготовительная работа к I Всеобщему съезду представителей всех племен и народов Северного Кавказа, назначенному во Владикав­казе на 1 мая 1917 г. Задачей съезда было - избрать пред­ставителей, которые должны были вести работу к объяв­лению независимости Северокавказской республики.

Видными деятелями республики были: президент Тапа Чермоев (чеченец), председатель парламента Васан-Гирей Джабаги (ингуш), министр иностранных дел Гайдар Баммат (дагестанец), министры Коцев (черкес), Алихан Кантемир (осетин) и др.

Одновременно с этим начал разлагаться Кавказский фронт Белой армии. Началось с дезертиров, уходивших партиями; затем пошли «самотеком» целые части:

«Эта бескомандная армия стремилась на Северный Кавказ, где были запасы хлеба и достаточное количество скота... Мес­тное население и дачники изнывали от ночных грабежей и на­падений. Между организованной самообороной и «охранителя­ми» происходили подлинные бои...»(58).

Армения, имевшая на Кавказском фронте большое количество воинов-армян, организовала из них нацио­нальные части, которым удалось выпроводить со своей территории разнузданную толпу русских солдат. То же делали и грузины.

Северный Кавказ также имел на фронте «Конную дивизию» из числа добровольцев. Эта дивизия, а также некоторые казачьи и другие кавалерийские полки, сохра­нившие дисциплину, перебрасывались с места на место для заполнения оголенного фронта, брошенного русскими солдатами.

Северокавказский центральный Комитет стал на точ­ку зрения необходимости оттянуть дивизию на родину. Он обратился 17/30 июня 1917 г. с настоятельной просьбой в Военное министерство и Верховное Командование Вре­менного правительства о возвращении на родину Конной дивизии, так как Комитет категорически был против того, чтобы дивизия стала орудием в руках каких бы то ни было групп и лиц и была замешана в какую-либо междуусобицу.

26 августа (8 сентября) Комитетом была получена те­леграмма от северокавказского представителя А. Намитока и председателя Всероссийского Мусульманского Комитета Цаликова в Петрограде о том, что Конная дивизия в со­ставе особой кавалерийской группы, находится на подс­тупах к Петрограду и что Штаб дивизии - на ст. Дно, и просили вмешательства северокавказского Центрального Комитета, т. к. дивизия направлялась в Петроград для ус­тановления порядка в городе.

Это событие обеспокоило северокавказский Централь­ный Комитет. Он в тот же день на специальном заседании снова потребовал от главы правительства и Верховного Главнокомандующего возвратить дивизию на Родину.

Одновременно через своего представителя в Петер­бурге Комитет обратился к дивизии с приказом приоста­новить движение на Петроград.

Телеграмму на имя дивизии прочитал всем офицерам и всадникам дивизии А. Намиток на ст. Дно.

Так, дивизия, переформированная в корпус, под ко­мандой генерала П. Половцева, прибыла на Северный Кавказ к концу августа 1917 г.

Но с весны 1918 г. на Северном Кавказе стала над­вигаться большая опасность с двух сторон. С одной сторо­ны, близкий товарищ Ленина - дагестанец Джелал Коркмасов с большим отрядом красноармейцев из Астрахани шел на Петровск, с другой стороны, с Запада белые гене­ралы стремились занять земли - нефтяные промыслы Хадыжи, Майкопа и др.

Северокавказскому Центральному Комитету ничего другого не оставалось, как искать помощи извне. Поэтому ему пришлось установить связь с представителями Оттоманской Турции, но турки не желали разговаривать до тех пор, пока Северный Кавказ не является еще государством, объявившим свою независимость. Тогда Центральный Комитет Северного Кавказа, на основании полномочий еще со II Всенародного съезда (8 сентября 1917 г.) про­возгласил 11 мая 1918 года независимость Северокавказ­ской республики и заключил союз с Турцией, которая признала независимость Северокавказской республики. Независимость Северного Кавказа была признана страна­ми Центральной Европы, Антантой на Парижской конфе­ренции и большевиками.

Вот что пишет, однако, по этому поводу Сталин:

«Итак, каково происхождение мифических «прави­тельств» юга России?

21 октября 1917 года,- говорит донское «правительство» в своей «ноте»,- в городе Владикавказе был подписан договор об образовании нового федеративного государства, юго-восточ­ного союза, в состав которого вступили население территорий казачьих войск Донского, Кубанского и Астраханского, горцы Северного Кавказа и Черноморского побережья и вольные на­роды юго-востока России.

Почти то же самое говорит радиотелеграмма представите­лей северо-кавказского «правительства Чермоева и Бамматова, доставленная нам 16 мая:

Народы Кавказа закономерно избрали национальное со­брание, которое, собравшись в мае и сентябре 1917 года, заявило об образовании союза горцев Кавказа», причем «союз горцев Кавказа решает отделиться от России и образовать независимое государство, территория же этого государства будет иметь сво­ими границами на севере те же самые географические границы, какие имели области и провинции Дагестана, Терека, Ставро­поля и Кубани и Черного моря в бывшей Русской империи, с запада - Черное море, с востока - Каспийское» (59).

Далее идут комментарии Сталина, в которых он на­зывает законное северокавказское правительство «кучкой авантюристов», объявившей себя «полномочным» прави­тельством.

В середине октября 1918 года прибыла 15-я турецкая дивизия, которой командовал полковник Сулейман Иззет, начальником штаба был полковник Исмаил Беркок, с та­лантливыми офицерами, как Тимур Кубан и др. под руко­водством главного командира всей группы Юсуф Иззет-паша.

На основании соглашения двух правительств, турец­кие силы должны были заняться комплектованием и со­зданием северокавказских военных сил, но вместо этого турецким солдатам пришлось самим вести бои под Дер­бентом, Петровском и Хасавюртом то с белыми, то с красными.

В конце ноября 1918 г. было получено печальное со­общение, что силы Антанты заняли Истанбул и по ее тре­бованию Истанбульское правительство требовало отвода с Северного Кавказа всех турецких войск.

Вскоре после этого в Баку появились военные силы Антанты под командованием генерала Томсона. Послед­ний в своей декларации признавал фактическое сущест­вование Азербайджанской и Северокавказской республик до разрешения этого вопроса на мирной конференции в Париже.

Такое положение вынудило Т. Чермоева подать в от­ставку и формирование кабинета было поручено П. Коцеву. Ввиду необходимости срочной посылки на Парижскую Мирную Конференцию полномочной делегации, главой этой делегации был назначен Т. Чермоев, членами деле­гации - Ибрагим Хайдар и министр иностранных дел Хайдар Баммат, который уже тогда находился в Европе.

Чтобы помешать Парижской Мирной Конференции вынести какое бы то ни было решение по кавказским воп­росам, белые и красные снова набросились на Северный Кавказ с двух сторон.

Для защиты Северной границы Северокавказской республики от Черного до Каспийского морей при всяких условиях необходима была 300-тысячная хорошо воору­женная армия. У правительства же в то время хорошо обученных и снаряженных военых сил было очень мало и пришлось обратиться к народному ополчению.

После очищения от красных Гошгельды, Бердикель, Чеченаула, 21 января 1919 г. северокавказские части, по­неся значительные потери на минных и проволочных заг­раждениях вокруг алдынских промыслов, взяли и этот район. Красные силы были истощены и отходили на Север. Как раз в это время перед северокавказскими вооружен­ными силами появился новый враг - генерал Деникин.

Одним крылом он пошел на Ингушетию, где части генерала Геймана были опрокинуты ингушским ополче­нием. Другим крылом генерал Шатилов, во главе отряда в 12 тысяч, пошел вдоль р. Сунжи и занял на левой стороне старые нефтяные промыслы и правую часть гор. Грозного.

Все наступления генерала Шатилова с конца февраля 1919 г. до конца марта были несчастьем для белых: под Нижним Атаги, Гудермесом, Чеченаулом, Алахан-юртом белые были разбиты наголову. Поняв, что наличными силами с народным ополчением им не справиться, белые делают передышку и концентрируют свои силы.

В начале апреля 1919 года генерал Деникин делает безумный шаг: с Северного Воронежского фронта он берет 2 лучших корпуса и под главным командованием генерала Врангеля направляется против северокавказцев. Сам Деникин по этому поводу говорил: «Весной и летом 1919 г. Северный Кавказ представлял из себя кипящий котел... Чечня и Дагестан становились новым театром военных действий, отвлекая крупные по нашему мас­штабу силы» (60).

Генерал Деникин набросился на северокавказский фронт «одной третью всех своих наличных сил:, а Англия, в лице генерала Бригса, потребовала от правительства республики Северного Кавказа чуть ли не самоликвида­ции. П. Коцев, глава северокавказского правительства, подал в отставку.

Создание нового кабинета было поручено генералу М. Халилову, но предпринятые новым правительством меры, видимо, не дали желанных результатов.

Этим воспользовались большевики. Пока генерал Деникин был занят с северокавказцами, большевики на Востоке разгромили адмирала Колчака, на Севере генерала Юденича и заключили с Польшей мир. Они без особого труда загнали Добровольческую армию в Крым, а потом выбросили ее и оттуда. Свежие 10-я и 11-я армии были направлены на Северный Кавказ. Борьба длилась 9 месяцев. За это время Грузия и Армения были целиком советизированы. Пал и Северный Кавказ, и в 1921 г. на всем Кавказе воцарилось владычество красных.

Приход к власти большевиков и гражданская война на Юге России, присутствие Добровольческой Белой армии на Кубани, разорвали связь кубанских черкесов с восточ­ными черкесами (кабардинцами), Тереком и Дагестаном. Поэтому кубанские

«Черкесы вместе с казаками избрали Высший орган уп­равления - Кубанскую законодательную раду... Сюда вошли от черкесов: Касполет Улагай, Кучук Натырбе, Шахим Султан Ги­рей, Айтек Намиток, Мурат Хатагогу, Сеферби Сиюхо и др. В Кубанское же правительство от черкесов был выбран Кучук Натырбе...» (61).

7. Черкесы под властью большевиков

Одним из самых заманчивых и лестных лозунгов большевиков, послужившим им рычагом при захвате власти, был лозунг по национальному вопросу, обещавший всем народам полную свободу. Это обещание выразилось в создании «союзных» и «автономных» республик и об­ластей на Северном Кавказе.

Тут большевики преследовали очень важную цель – племенное разделение, так как воинственные народы Северного Кавказа могли причинить большевикам всевоз­можные неприятности.

Такое разделение распространилось как на целые на­роды, так и на отдельные племена. Черкесы, например, территориально были разделены на одну «союзную рес­публику», две «автономных области» и один «националь­ный район» (Кабардинскую АССР, Адыгейскую и Черкес­скую автономные области и Шапсугский национальный район).

Эти «автономии» остались от начала до конца на бу­маге и не могли принести никакой пользы. Достаточно сказать, что руководители этих областей и республик дол­жны были хранить глубокое молчание, не проявляя ни малейшего сомнения в правильности генеральной линии коммунистической партии и подчиняться ей целиком и полностью. Фактически власть была сосредоточена в руках всесильных партийных секретарей, присылаемых из Мос­квы и ответственных только перед ней.

Чтобы еще лучше замаскировать суть этой политики, большевикам нужны были преданные им национальные кадры. В начале были использованы старые коммунис­ты-националы, принимавшие участие в «перевороте»: Бетал Калмыков в Кабардинской АССР, Шханчерий Хакурате в Адыгейской автономной области и т. д.

Но это продолжалось только до тех пор, пока не были подготовлены новые национальные кадры. Бетала Кал­мыкова арестовали как врага народа, а покойного Шханчерия Хакурате (похороненного с почестями на площади «Белого Собора» в Краснодаре) в 1937 г. выкопали снова и его труп был выброшен как труп врага народа и «буржуазного националиста».

Новые кадры были уже налицо. КУТВ - Коммуни­стический университет трудящихся Востока и советские партийные школы подготовили за этот период нацио­нальные кадры. КУТВ и совпартшколы являлись лучшими кузницами, кующими такие кадры, на которые Кремль мог возлагать большие надежды. Они были одновременно че­кистами, запасными командирами или комиссарами Крас­ной армии, т. е. новыми большевистскими аманатами. Питомцев этих школ большевики выпускали только тогда, когда они были уверены, что те основательно подготовле­ны и являются борцами за дело советской власти и коммунистической партии. Они были хорошо обучены по строго составленным программам. Большевики атрофиро­вали у своих питомцев не только все человеческие чувства к своему народу, к близким родственникам, но и научили их предавать своих отцов и матерей.

Но и эти кадры просуществовали опять-таки не долго (62).

Так, во время очередной чистки 1936-1937 гг. боль­шевиками были ликвидированы и «устаревшие» кадры:

И. Баго - директор Педагогического института в Крас­нодаре, член партии, окончивший Институт красной про­фессуры в Москве.

С. Баго - второй секретарь Адыгейского областного комитета партии в Краснодаре, коммунист.

И. Барон - заведующий Адыгейским областным отде­лом народного образования в Майкопе, коммунист.

К. Боракай - председатель Адыгейского областного исполнительного комитета в Майкопе, коммунист.

М. Мезужок - ответственный секретарь Адыгейского областного исполнительного комитета в Майкопе, комму­нист. Арестовали и его жену, а пятилетнего сына помес­тили в неизвестный для родственников детский дом НКВД, существовавший специально для детей подобных врагов народа.

X. Петуваш - первый заместитель председателя Ады­гейского областного исполнительного комитета и директор Адыгейского научно-исследовательского института куль­турного строительства в Майкопе, коммунист.

Г. Схакумидов - первый секретарь Адыгейского об­ластного комитета комсомола в Майкопе, коммунист.

М. Хуажев - ответственный работник Адыгейского областного комитета партии в Краснодаре, член партии, окончивший в Москве институт красной профессуры вмес­те с вышеуказанным И. Баго.

Д. Цей - ответственный работник Адыгейского облис­полкома, а затем Краевого исполнительного комитета в Ростове-на-Дону, коммунист.

С. Цей - ответственный работник Адыгейского облис­полкома, коммунист.

Указанный выше список далеко не полный. Автор поместил фамилии ответственных работников в Адыгей­ской области, арест которых он мог вспомнить по памяти. Он, к сожалению, не смог указать тех, которые были арес­тованы, расстреляны или сосланы в Кабардинской АССР и Черкесской автономной области.

Для полноты картины, дающей представление о рес­публике, двух областях и одном национальном районе черкесов, необходимо коснуться их в отдельности.

а) Кабардинская АССР

Постановлением ВЦИК 1 сентября 1921 г. была со­здана Кабардинская автономная область, а 16 января 1922 г. к ней присоединен Балкарский округ из б. Горской АССР, образованной постановлением ВЦИК 20 января 1921 г. и существовавшей до 5 декабря 1936 г. как Кабар­дино-Балкарская автономная область. После Сталинской конституции, утвержденной Чрезвычайным VIII съездом Советов СССР 5 декабря 1936 г., Кабардино-Балкарская автономная область была преобразована в Кабардино-Балкарскую Автономную Советскую Социалистическую Республику.

Наконец, после ликвидации балкарцев как «врагов народа» в конце второй мировой войны советское прави­тельство переименовало Кабардино-Балкарскую АССР в Кабардинскую АССР.

Кабардинская АССР граничит на западе с бывшей Карачаевской автономной областью, на востоке - с быв­шей Чечено-Ингушской АССР, на юго-востоке - с совре­менной Северо-Осетинской АССР, на юге с Грузинской ССР. Делится на 15 районов: Баксанский - 6 сельских советов (районый центр находится в с. Баксан), Зольский 8 сельских советов (центр - с. Залукокоаже), Кубанский 4 совета (с. Куба), Лескенский - 7 советов (ст. Лескен),
Майский - 4 совета (с. Майское), Нагорный - 4 совета (с. Сармаково), Нальчикский - 8 советов (с. Нартан), Прималкинский - 6 советов (ст. Солдатская), Прохладненский 6 советов (г. Прохладный), Советский - 6 советов (с. Со­ветское), Терский - 7 советов (с. Терек), Урванский – 6 советов (с. Докшукино), Урожайненский - 5 советов (с. Урожайное), Чегемский - 7 советов (с. Чегем) и Эльбрусский - 4 совета (с.Заюково). Территория - 12 560 км2. На­селение - 359,2 тыс. человек, в том числе кабардинцев –164 тысячи, а остальные русские переселенцы. Центр - Наль­чик (37 тыс. жителей), построен в 1817-1820 гг.

«По рельефу и ландшафту республика делится на нес­колько зон, протягивающихся с северо-запада на юго-восток и пересеченных густой речной сетью. Большинство рек берет на­чало в высокогорной зоне, питаясь ледниками и стекая по склону (к северо-востоку), пересекая полосы различных горных пород, с чередованием узких глубоких ущелий и расширенных участков долин» (63). Наиболее крупные реки:

Малка.................201 км

Баксан.................170"

Черек.................119"

Чегем.................102 "

«На юге республики тянется зона главного Кавказско­го хребта, сложенная гранитами и кристаллическими сланцами, с высочайшими вершинами» (64):

Эльбрус .... 5629 метров над уровнем моря;

Коштан-тау . . . 5145

Дых-тау .... 5198

Шхара-тау . . . 5184

Джанги-тау . . .5050

Катын-тау ... 4963

«На склоне гор выделаны размывом рек несколько моноклинальных  хребтов,   сложенных  известняками,   с крутым южным и пологим северным склонами» (65). Из них два главных:

1) Скалистые горы........2 700-3 600м;

2) Черные горы...........2800м.

Главные ландшафтные зоны республики:

1)  степная черноземная кабардинская равнина;

2) лесная зона Черных гор с густыми широколиствен­ными (с преобладанием дуба и бука) лесами. Эта зона за­ходит и на северный склон Скалистых гор;

3)  зона горных лугов верхней полосы Скалистых гор;

4) зона замкнутых продольных сухих котловин между Скалистыми горами и главным гребнем;

5)  высокогорная альпийская зона.

Климат республики ракообразен, изменяясь по высот­ным зонам, - от умеренно-теплого внизу до холодного альпийского высокогорной зоны» (66).

В   степной   области   средняя   годовая   температура + 9,7°, в полосе предгорий + 8,7°, в высокогорной части -9°. Среднегодовое количество атмосферных осадков ко­леблется от 500 мм до 800 мм, увеличиваясь в верхних зонах гор.

На главном и боковом хребтах Кабарды развиты древ­нейшие докембрийские метаморфизированные отложе­ния: слюдяные сланцы, гнейсы, мраморы и др. прорванные древними гранитами. Широко распространены мезозой­ские породы: юрские глинистые сланцы и известняки, ме­ловые известняки и др.

Богата Кабарда и разнообразными полезными иско­паемыми. Встречаются жилы и залежи руд различных ме­таллов. С осадками юрской системы связаны многочис­ленные угольные месторождения. Уголь длиннопламенный, близкий к газовому. С отложениями верхней юры связаны месторождения каолиновых глин, алебастра и гипса.

К третичным отложениям относятся отбеливающие глины - «нальчикины»; четвертичные же глины исполь­зуются в качестве строительных материалов, вулканиче­ские пеплы употребляются как заполнитель теплых бето­нов и в качестве добавки в цемент.

«Первое место занимает здесь и Малкинские железо-хро­мо-никелевое месторождение - крупнейшее месторождение же­леза в республике. Выявленные запасы железной руды исчис­ляются в 67 млн. т, а общие запасы этих месторождений ис­числяются в размере 180-190 млн. т. Процент железа в руде колеблется от 20 до 52, никеля - от 0,3 до 1, хрома - от 0, 5 до 3. Имеются также исключительные по своим качествам и запа­сам флоридиновые глины (близ Нальчика), вулканические пеплы для стекольного и цементного производства, молибден, сурьма, золото, медь, полиметаллы, асбест, барит, кадмий, ко­бальт, мышьяк, олово, титан, селитра, гипс, сера, уголь и др.» (67).

По характеру хозяйства республика делится на две основные зоны: 1) на плоскостную и 2) нагорную.

1) Плоскостная зона характеризуется более густым населением, более высокой степенью хозяйственного осво­ения территории, ярко выраженным зерновым направле­нием сельского хозяйства. При средней плотности населе­ния в 24 чел. на 1 км2 плотность здесь доходит до 35 (Прималкинский район) и даже до 44 сел. (Урванский). Здесь же сосредоточена основная масса пахотных земель. В горной зоне плотность населения падает до 7 и меньше чел. на 1 км2 (б. Балкарский район). Здесь масса неудобных земель, а сельскохозяйственная площадь представлена, главным образом, пастбищами и выгонами, с чем связано ярко выраженное животноводческое направление хозяйства. Вместе с тем в горном районе сосредоточены важнейшие полезные ископаемые республики и основные источники гидроэнергии (горные реки), что открывает широкие пер­спективы для промышленного развития этой части рес­публики.

В республике преобладает пищевая промышленность. За ней следует лесная (лесозаготовки и обработка дерева).

К числу крупнейших промышленных предприятий относятся: мощный мясокомбинат, сушильно-вареньеварочный завод, яично-птицеводческий комбинат, фанер­ный и клепочный заводы, швейная фабрика, песочно-гравийный карьер, авторемонтный, лубяной и мотороремон­тный заводы, плодоовощной комбинат, крахмало-паточный и коисервно-витаминный (в Вольном ауле), спирто­вые (в Докшукине и Котляревской) и винные заводы (в Прохладном и Докшукине), предприятия по выработке волокна из конопли и кенафа, предприятия, выпускающие кирпич, черепицу, известь, цемент, туф, облицовочные материалы, цементный завод в Нальчике, производящий романский цемент, известковый, керамический и кирпично-черепичные заводы и др.

В республике действуют 20 небольших электростанций общей мощностью 420 квт; имеется, кроме того, Баксанская районная гидроэлектростанция, рассчитанная на 25 тыс. квт.

По угодиям территория республики делится следую­щим образом:

пашня составляет    .... 336 тыс. га - 26,7%;

сенокосы       149 тыс. га - 11,7%;

выгоны и пастбища    .    .    .   297 тыс. га - 25,2%; леса и кустарники    .... 191 тыс. га - 15,2%; прочие (ледники, реки,

озера, болота и т. д.)    .    .    . 222 тыс. га - 21,2%;

Основная масса пахотных земель сосредоточена в плоскостной зоне, где процент пашни колеблется от 46 до 70; в горных же районах решительно преобладают сено­косы и пастбища, доля которых доходит здесь до 43%.

Кабарда является одним из крупнейших животновод­ческих районов Советского Союза. Разводятся тонкорун­ные, полутонкорунные и полугрубошерстные породы. Особое место занимает коневодство.

Железнодорожный транспорт представлен в респуб­лике отрезком главной магистрали Северо-Кавказской же­лезной дороги и веткой Котляревская - Нальчик общим протяжением в 140 км. Железнодорожным узлом является Прохладная. Главные грузы: по прибытию: нефть, хлеб, лес; по отправлению: скот и др.

Грунтовые шоссейные дороги составляют - 1 700 км. Природные условия Кабардинской АССР создают чрезвычайно благоприятные условия для туризма и ку­рортного дела. Нальчик является пунктом многих турис­тических маршрутов: Голубое и Тамбуканское озера, иск­лючительно живописные Балкарское, Баксанское и др. ущелья, ледники Безенга и Дых-тау, перевалы в Сванетию и др. Массовые восхождения на Эльбрус обычно имеют своей исходной базой территорию Кабардинской АССР.

Мало того, имеются и минеральные источники, ис­пользуемые для лечебной цели: в верховьях р. Малки – нарзанные, около Нальчика - гидросульфидные, теплые, сероводородные и радиоактивные. В 3 км от Нальчика (Долинское) - слабоминерализованные хлоридно-гидро-карбонатно-натриевые воды (67) с небольшим содержани­ем сероводорода и радона, применяемые для ванн, и питьевой слабосероводородный хлоридно-натриевый источ­ник Нартан с минерализацией 8,7 г/л. В горах имеются озера карстового происхождения. Тамбуканское грязевое озеро, имеющее длину 2 км, ширину от 1 до 1,5 км, глубину до 1м, обычно питается весенними водами, которые, вы­щелачивая береговые породы, дают озеру растворенные соли, кристаллизующиеся летом при высокой температуре. Грязь черного цвета, похожа на ваксу, и использование ее для лечения не представляет никаких трудностей. Уста­новлено, что запасы грязи в озере равны 3000 млн. ведер и ее может хватить на тысячу лет.

Кабарда богата и животным миром, особенно фауной горной зоны. Здесь обитают барс, бурый медведь, волк, куница, косуля, кабан, лиса, кавказская серна, горный ко­зел и др.

Из птиц промысловое значение имеют фазан и пере­пел. Имеются гуси, куропатки, тетерева, горные индейки и т. д. Из рыб распространены форель, усач и др.

б) Адыгейская автономная область

Адыгейская автономная область входит в состав Крас­нодарского края РСФСР. Она образована постановлени­ем ВЦИК от 27 июля 1922 г. из части бывшей Кубано-Черноморской области и была известна сначала под наз­ванием «Адыгейская (Черкесская) автономная область». Область расположена по левому низменному берегу р. Ку­бани, полосой от 8 до 75 км ширины, от нижнего течения  р. Афипса на запад, до устья р. Лабы и по левому берегу последней на восток, всего на 300 км в длину. Общая пло­щадь 4,4 тыс. км2. Население 300 тыс. человек, в том числе 88 тыс. адыгейцев. До 1936 г. административным центром был Краснодар (б. Екатеринодар), не входивший в состав ААО; с 1936 г. столица - Майкоп.

В топографическом отношении Адыгейская область делится на пойменную низменную зону, так называемую первую терассу, непосредственно примыкающую к pp. Ку­бани и Белой, и возвышенную зону, или вторую террасу, начинающуюся в 5-10 км к югу от р. Кубани.

Первая терраса постоянно заболачивается летними паводками Кубани и осенними и зимними разливами ле­вых притоков. Их этих притоков некоторые не доходят до Кубани, теряясь в болотах (pp. Сунс, Чибий, Дысш, Марте, Кургу, Псенафо и др.). Около 9% (24 тыс. га) общей пло­щади покрыто заросшими камышом болотами - «плавня­ми», которых особенно много в западной части. Для защи­ты аулов, пахотных и пастбищных участков от заболачи­вания устроены земляные дамбы вдоль берегов Кубани и ее притоков, а также создано два водохранилища - Тшикское, на Кубани между устьями Лабы и Белой, и Шапсугское, расположенное в западной части ААО у впадения реки Афипса в Кубань.

Возвышенная зона занимает в пределах ААО неболь­шую площадь между pp. Белой и Лабой и постепенно пе­реходит в Прилабинскую возвышенность. В юго-восточ­ную часть области выходят предгорья Кавказского хребта (район аула Ходзь). Почвы в западной части АО, в пределах пойменной зоны, состоят из тяжелых илистых «черноземов речных долин», подзолов и суглинков и мало пригодны под зерновые культуры; между реками Белой и Лабой залегают тучные каштановые черноземы (144 тыс. га), обеспечива­ющие успешность земледелия и, наконец, в юго-восточном предгорьи - значительная часть земельной площади заня­та песками и гальками (до 12 тыс. га).

Основной массой населения являются нижние черкесы (кяхы) или нижние адыге в составе главнейших племен: бжедухов, кемиргоевцев, шапсугов и абадзехов. Кабардин­цы - 8 751 чел. (населяют крайний восток и юго-восток -Кошехабль, Блечепсин и Ходзь), шапсуги - 3 357 чел. (живут в 4 крайних западных аулах, составляющих Афипский сельсовет). Абадзехи сохранились лишь в крупном ауле Хакуринохабль (Хакуриновском), в восточной части  АО.

Путями сообщения в АО служат главным образом проселочные дороги. В дождливое время года единственным надежным средством сообщения становится верховая ло­шадь. Имеются две шоссейные дороги от Краснодара и одна от ст. Тенгинской, и две железнодорожные линии: Краснодар-Новороссийск и Армавир-Туапсе. Река Кубань является границей АО.

Из минеральных ресурсов следует отметить нефть и газ (Майкоп, Нефтегорск), целебные минеральные воды (типа мацестинских): Горячий Ключ, Абадзеховская и др.

Климат теплый и влажный. Средняя годовая темпе­ратура + 9, - в западной болотистой части климат нездоро­вый (малярия). Большая часть осадков приходится на теплый период. Дожди часто носят характер ливней. Весна начинается с конца февраля. С мая по сентябрь держится устойчивая теплая погода с незначительными суточными колебаниями температур. С сентября начинается медленный спад температуры. Осень обычно сухая, теп­лая. Зима неустойчивая, с оттепелями и последующими похолоданиями.

В административном отношении ААО делится на 7 районов: Гиагинский район - 8 советов (районый центр находится в ст. Гиагинской), Кошехабльский - 9 советов (аул Кошехабль), Красногвардейский - 11 советов (с. Ни­колаевское), Майкопский - 6 советов (г. Майкоп), Тахтамукайский - 9 советов (аул Тахтамукай), Теучежский - 9 советов (аул Понежукай) и Шовгеновский - 7 советов (аул Хакуринохабль).

По почвенным, климатическим и экономическим ус­ловиям АО распадается на три части:

западную до р. Белой на востоке;

центральную между реками Белой и Лабой;

юго-восточную предгорную.

Центральный район преимущественно земледельче­ский. Экономически менее обеспеченным является запад­ный район АО, где население издавна занималось ското­водством (грубошерстное овцеводство). Почвенные и кли­матические условия для зерновых культур здесь менее благоприятны.

В центральном районе средний урожай пшеницы на 1 га составляет около 950 кг, в западной части всего 550 кг, при среднем для всей АО - 830 кг. Западный район явля­ется потребляющим и вынужден закупать зерно. Недос­таток хлеба побуждает местное население искать подсоб­ных заработков. Это привело к развитию кустарных про­мыслов в небольших размерах - выделка сукон, бурок, плетение цыновок и корзин.

Физико-географические условия западного района, его близость к железной дороге и промышленному центру и рынку Краснодара благоприятствуют развитию огород­ных промышленных культур и молочного хозяйства. В юго-восточной части области (район аула Ходзь), вследствии удаленности от рынка и горного рельефа поверхно­сти, жители заняты почти исключительно животноводст­вом. Здесь сохранился особый тип черкесского крупного рогатого скота с ценными молочными качествами. Из по­род, разводимых почти исключительно черкесами, следует отметить еще ценную кровную кабардинскую верховую лошадь, черноморско-украинскую серую породу крупного рогатого скота и смушково-молочные породы овец.

Общее количество всей пахатной земли в АО около 110 000 га. Главными земледельческими культурами яв­ляются: пшеница, подсолнечник, кукуруза, картофель, табак.

Имеются: консервный комбинат (один из крупнейших в Советском Союзе), маслобойный завод, паровая мельни­ца, производство дубильных экстрактов, деревообделоч­ное, лесопильное дело и др.

в) Черкесская автономная область

Черкесская автономная область в Ставропольском крае РСФСР выделена в самостоятельную администра­тивную единицу постановлением ВЦИК от 26.4. 1926 г. и до 30.4.1928 г. называлась Черкесским национальным округом. Расположена на северо-западных предгорьях Большого Кавказа в бассейне р. Кубани и с юго-востока примыкает к бывшей Карачаевской автономной области, вместе с которой она до 1926 года составляла Карачай-Черкесскую автономную область, образованную постанов­лением ВЦИК.

Территория - 4,0 тыс. км2 с населением - 100 тыс. человек, в том числе 32 тыс. черкесов, с областным центром Черкесск (б. Баталпашинск).

В административном отношении Черкесская автоном­ная область делится на 3 района: Икон-Халковский - 22 сельских совета (районный центр находится в ауле Адыге-Хабль), Кировский - 7 сельских советов (центр - ст. Исправная), Хабезский - 9 сельских советов ( аул Хабез).

Рельеф области в северной части ровный, местами волнообразный. По направлению к югу поверхность дела­ется холмистой и изрезанной, переходя в предгорья север­ных склонов главного Кавказского хребта. Территорию области с юга на восток прорезают pp. Кубань, Большой и Малый Зеленчук и с их притоками.

Климат области умеренно влажный, более мягкий на юге, где количество осадков доходит до 720 мм в год. Сред­нее количество осадков северной части - 520 мм. Продол­жительность вегетационного периода - 8 месяцев, т. е. с 15.III, no 15.XI; средняя годовая температура + 9,5°.

Почвы области весьма разнообразны:

предкавказские мощные и слабо промытые черноземы;

галечниковые и щебневатые черноземы с сугли­нистой супесчаной примесью;

тяжелые суглинки;

глинистые черноземы.

Почвенно-климатические условия благоприятствуют земледелию. Растительность области разнообразно-зла­ковая. В южной части распространены леса, обычные для северных слонов и предгорий Кавказа: дуб, чинара, клен, сосна, пихта, дикая груша, яблоня и др.

Из полезных искомаемых могут иметь промышленное значение: огнеупорные глины, алебастр, известняки, сульфат, гравий; имеются и минеральные воды в окрест­ностях Черкесска. Плотность населения ЧАО 24 чел. на 1 км2, несколько ниже средней плотности по Северному Кавказу (29,7). По этническому составу население распре­деляется так: черкесов - 18,1 тыс. чел., абазинцев - 13,1 тыс., ногайцев - 7,5 тыс. и остальных 53,8 тыс. чел.

Черкесская автономная область принадлежит к числу аграрных районов Северного Кавказа. В северной части области преобладает земледелие, в южной - животновод­ство.

Промышленность представлена шерстепрядильной фабрикой, заводом «Сульфат», заводом по ремонту сель­скохозяйственных машин и тракторов, несколькими мель­ницами, сыроваренным заводом, типографией.

Из мелкокустарной промышленности в области раз­виты пищевкусовая, швейная, обувная, трикотажная и производство строительных материалов.

Из общей территории области в 338 тысяч га занято пашней 131 тыс. га, т. е. 39,9%, сенокосами - 56 000 га, т. е. 16%, выгонами и пастбищами - 65 000 га, т. е. 19,4%, лесами - 46 000 га, т. е. 13,2%. Прочие земли неудобные.

Протяженность железнодорожных путей 21,0 км (вет­ка Невиномысская - Черкесск, Северо-Кавказской желез­ной дороги); 76% всего грузооборота приходится на Чер­кесск. Главными грузами в отправлении, т. е. 70% всего

  грузооборота, является: хлеб, сено, скот, картофель, а в прибытии - уголь, машины, железо и пр. При тех желез­нодорожных станциях области имеются элеваторы общей емкостью 5,6 тыс. тонн.

Проложена автогужевая дорога (гравийное шоссе) на протяжении 12 км. Проведено шоссе Эркен-Шахар - стан­ция Сторожевая, протяжением в пределах области 82 км.

г) Шапсутский национальный район

В Шапсугском национальном районе на Черноморс­ком побережье к югу и северу от города Туапсе имеется 14 шапсугских (черкесских) селений: Красноалександровский, Божьи Воды, урочище Голубева дача, поселок Мухортово, аулы Большой и Малый Псеушхо, аул Наджиго, Кичмай, Карповский, Ципке, Псебес и др. с населением около 8 тыс. шапсугов (черкесов). Туапсе - порт и извес­тный курорт. Имеется железнодорожный узел, нефтепере­работка и вывоз нефтепродуктов. Соединен нефтепрово­дом с г. Грозным. Мягкий, здоровый климат. В окрестнос­тях Туапсе имеютя курорты: Макопсе, Небуч, Аше, Лоо, Магри, Агрия и другие. Население занимается здесь глав­ным образом табаководством. Город Туапсе основан в 1838 г. Название происходит от черкесских слов «ту» -«два» и «псы» - «вода», т. е. «местность, лежащая ниже слияния двух рек».

8. Нэп и коллективизация

В 1921-1922 гг., после объявления советской власти, началась сейчас уже известная трагедия периода «военного коммунизма»: реквизиции, расстрелы, а затем голод и крестьянские бунты. Единственным спасением для крес­тьян явилась поэтому новая экономическая политика (нэп) Советов, во время которой крестьяне проявили большую инициативу и энергично восстанавливали разрушенные гражданской войной хозяйства. Никто при этом не думал о том, что эта политика введена большевиками для ослеп­ления народа, что впоследствии будут ликвидированы эти же крестьяне, как нэпманы.

Периоду относительной материальной обеспеченнос­ти был положен конец, и в 1928-1929 гг. большевики при­ступили к решительному осуществлению индустриализа­ции и коллективизации сельского хозяйства в СССР.

По мнению коммунистов, прежде чем начать социа­листическую перестройку в экономическом отношении, надо было прежде всего «удалить» из психики народной «пережитки старых идеологий», в частности «религиозные предрассудки»: мечети и церкви должны были быть раз­рушены или превращены в клубы или амбары, а муллы и священники арестованы и сосланы, проведено было «обе­зоруживание» крестьян, т. е. большевики отобрали у крес­тьян земельные участки, сельскохозяйственный инвен­тарь, крупный и мелкий рогатый скот и, наконец, у большинства крестьян дома с черепичными и железными кры­шами (68).

Такой «крутой поворот» в политике большевиков вызвал ряд массовых вооруженных восстаний мужчин и женщин весной 1929 года во всех областях и республике черкесов: крестьяне села Верхний Уруп Малой Кабарды во главе с А. Дзагаловым поднялись на борьбу против боль­шевиков.

Вслед за этим покатилась волна вооруженных восста­ний по всему Северному Кавказу от Кабарды до Дагестана, от Эльбруса до Черного моря: Кертиевское восстание 1931-1932 гг., а еще раньше Катхановское восстание 1928 г. и др.

Для их усмирения большевикам пришлось стянуть регулярную армию из ближайших городов: Краснодара, Армавира, Владикавказа, Нальчика и др.

Советские войска шли на Северный Кавказ как коло­ниально-экспедиционные наводить пошатнувшийся большевистский порядок.

В то время, когда органы ОГПУ расправлялись с вос­ставшими и их семьями, коммунистическая пропаганда кричала о великих успехах индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства.

Уполномоченные, прибывшие из областных и краевых центров с заранее подготовленными резолюциями, утвер­ждали, что крестьяне приветствуют коллективизацию и что только «кулаки» и «подкулачники» саботируют орга­низацию колхозов, посылали эти резолюции в вышесто­ящие органы без обсуждения на общих собраниях крестьян.

Так, в ауле Шенджий Адыгейской автономной области внезапно объявили, что здесь будет создано три колхоза: «Доброволец», «Шенджий» и «Вонеубат» (название ре­ки) (69)..

За весь год работы в колхозе крестьяне получали такое ограниченное количество продуктов из остатков, после обязательной и «добровольной» сдачи государству продук­тов нового урожая, после выделения в общий котел всяких посевных, страховых и других фондов, что они вынуждены были влачить жалкое существование.

Государство «скупало» буквально за гроши «зерновые излишки»: 11 копеек платило оно за килограмм зерна, а само продавало в кооперации килограмм черного хлеба за 90 копеек, серого за 2 рубля 70 копеек, а белого - за 4-5 рублей.

Это заставляло крестьян бродить по полям и собирать колосья и клубни картофеля, оставшиеся после уборки урожая. Советское правительство ответило на это небыва­лым в истории строгим «законом от 7 августа» и за «рас­хищение колхозного имущества» присуждало к 10 годам тюремного заключения или расстрелу. Но голодные крес­тьяне не обращали внимания на этот закон и десятки тысяч их попадали в тюрьмы и концлагеря.

В 1933 же году был устроен искусственный голод, чтобы окончательно сломить сопротивление колхозников и заставить их опять-таки работать в колхозе.

Голод был настолько силен, что были случаи канни­бализма. Родственники совершенно не интересовались, кто и когда умирал от голода. Милиция и похоронное бюро бросали умерших в общие ямы без всякого учета. Не мало было таких анекдотических случаев, когда после голода, органы НКВД, разыскивая «саботажников», требовали от родственников покойников, умерших голодной смертью.

Граждане «коммунистического рая», не раз смотрев­шие смерти в глаза, измученные тяжелым трудом и запу­ганные террором, десятки лет ожидали, таким образом, войну как начало освобождения и счастья, но, к сожалению, мечта не осуществилась.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В течение 38 лет коммунистической диктатуры чер­кесский народ и другие народы, населяющие СССР, под­вергается неслыханному политическому и национальному гнету, беспримерному в истории колониальной политики великих держав. Некогда цветущая и свободолюбивая страна оконча­тельно превращена в страну каторжного труда.

Многовековая национальная культура объявлена «буржуазно-феодальной и реакционной», а большевизм во всех его чудовищных разновидностях признан последним словом «социалистической культуры», названной приме­нительно к малым народам «культурой социалистической по содержанию, национальной по форме».

Таким образом черкесам ясно, что они вместе со всеми народами Кавказа могут быть свободны политически, не­зависимы государственно, богаты экономически только при одном условии, если большевизм со всей его системой будет физически уничтожен.

Примечания.

1) Трахо Р. Литература о Черкесии и черкесах, «Вестник Института по изучению СССР», № 1 (14), Мюнхен, 1955, стр. 97.

  Для перехода к ПРИЛОЖЕНИЯм щелкните эту ссылку

-------------------------------------------------------------

Сдано в набор 3.03.92 г. Подписано в печать 16.09.92 г.

Формат 84x108/32. Бумага этикеточная. Гарнитура литературная. Печать офсетная.

Усл. печ. л, 8,4. Тираж 5 000. Заказ № 921. Переплет № 4. Цена договорная.

Набор и верстка произведены на фотонаборном оборудовании IBX-2000.

Полиграфкомбинат им. Революции 1905 г. г. Нальчик, пр. Ленина, 33